Седой хохотнул:
— Ха! Тебя тоже убедил?
Торговец пожал плечами:
— Мне досталось по случаю, да и продаю дёшево, чуть дороже стоимости железа, что пошло на эту маску.
Я кивнул:
— Отличная история, купить стоит даже только из-за неё, — и решительно потянул маску с прилавка. — И сколько у тебя стоит железо, что пошло на неё?
Уже когда мы начали выискивать безлюдные переулки, Седой укоризненно заметил:
— С такой маской, молодой магистр, вы лишь больше внимания к себе будете привлекать, тем более с такой историей.
— Он лгал про маску?
— Как ни странно, но нет, молодой магистр. Про ядро лгал, про неё — нет.
— Вот и отлично, ещё один след в дополнительный город, где мы даже не были. Да и нравится она мне гораздо больше, чем та, что ты мне сделал.
Седой вздохнул, но продолжать спор не стал.
Из безлюдного переулка к площади портала побежали уже два совсем других человека. Другие по одежде, причёске и силе. Запыханный и грязный юноша этапа Мастера в грубой и поношенной одежде и мрачный мужик то и дело зыркающий по сторонам, с косой голубого цвета, который был на этапе Предводителя первой звезды.
Посыльный торговой лавки и его охранник, которые спешили доставить товар на аукцион.
Во всяком случае, мы сделали всё, что было в наших силах, чтобы запутать следы той парочки, которая разворошила город Ян и спёрла их казну.
Конечно же, к аукциону посыльный и его охранник не добрались, бесследно исчезнув в крошечной каморке одной из гостиниц.
Вечером, сидя за ужином из наших запасов, я всё же решился на тяжёлый разговор, без которого всё будет бесполезно.
— Аранви, Орден пытается возродиться уже пятьдесят лет. Как думаешь, можешь ли ты быть первым, у которого открылись глаза на происходящее?
Седой помрачнел, отодвинул от себя чашку:
— Разумеется, нет. Многие не выдерживали, разочаровывались и уходили. Кто-то становился вольным идущим, и с тех пор бродит по Поясу. Кто-то уходил в другие фракции. Я… — Седой запнулся, сглотнул и покачал головой. Но затем всё же продолжил хриплым голосом. — Мы как-то попали в ловушку Поля Битвы. Несколько долгих месяцев, когда нам пришлось выживать, экономя каждый кусок хлеба. Я немного рассказывал об этом, молодой магистр, помните?
Не дожидаясь от меня ответа, да, вероятно, и не нуждаясь в нём, Седой продолжил:
— Тогда некоторые мои братья и сёстры по Ордену сошли с ума, некоторые убили себя, и даже когда мы справились и сумели проложить выход, потери не закончились. Сестра Паоми, та, с которой я вместе поступил в Школу, вместе поступил в Академию и пережил падение Ордена… Она… Она стала той, кто окончательно порвал тогда с Орденом. Ушла. Я… Я отпустил её, но простить так и не мог. Не мог до последних событий.
— Сочувствую твоим потерям, Аранви, но сейчас я говорю немного о другом. Ты говоришь о тех, кто ушёл, я говорю о тех, кто остался.
— Что-то я потерял нить разговора, молодой магистр, — нахмурился Седой. — Разочаровался и остался? Не припомню таких.
— Скорее, я говорю о тех, кто всё понял, но скрыл свое разочарование и остался.
— Верность — одна из добродетелей идущих. То, что они не позволили своему унынию перейти на братьев…
— Остался, не желая больше быть верным.
Седой сузил глаза и спросил:
— Иными словами, вы говорите, что в Ордене есть предатели, верно?
Я вздохнул. Каждый раз, когда Седой переходит в разговоре со мной на вы, можно быть уверенным, что он злится. Но я и не рассчитывал, что это будет простой разговор.
— Я говорю, что ты не можешь быть уверенным, что среди вас нет тех, кого император или Стражи не заставили служить себе.
Седой на миг стиснул зубы, а затем процедил:
— Но вы, молодой магистр, сразу увидите таких и освободите.
— Разумеется, — согласился я.
Первый шаг назад Седой уже сделал, но я лишь начал.
— А ещё я говорю о том, что пятьдесят лет достаточный срок, чтобы понять — прощения не будет. Я говорю о том, что пятьдесят лет достаточный срок, чтобы понять — клан Кунг использует вас. И иногда не нужно никакого Указа, чтобы быть верным не только Ордену или быть верным не Ордену.