Ты сюда! Ты сюда! Ты туда! Ты следом за ним вон туда!
Спустя сорок вдохов десятки змеев окружили каждый свой, нераскрытый узел и начали отдавать им стихию своих тел.
Ещё три, самых больших змея принялись кружить по стихийным и духовным меридианам, то и дело протискиваясь через их узкие места.
Как бы мне ни хотелось остаться в теле и понаблюдать за тем, что я тут устроил, поправить, проследить и прочее, я уже истратил всё время, что у меня оставалось и пора было вспомнить, что я, вообще-то, не один, не возвышаюсь и не сижу в безопасном месте.
Я вынырнул из тела, охнув от жгучей боли, завалился набок, едва успев в последний момент опереться на левую руку.
— Эй!
Справа меня тут же ухватили чьи-то сильные пальцы. Впрочем, что значит чьи-то?
Я поднял взгляд, мазнув им по лицу охранника, привычно глядя, вроде в глаза, но на самом деле выше, на печати, сменил символ времени над ним, затем над Цалишом, успев буквально в последние вдохи.
Едва охранник помог мне выпрямиться, Цалиш негромко сказал:
— Признаюсь, сколько я собирал знания о способах своего лечения, чего только на самом себе ни испытал, но о таком даже не слышал. Это больше походило на битву, чем на лечение. Всё так сверкало, что я думал обнаружить вместо узла сплошную рану, которую нужно будет саму долго и упорно лечить, а нашёл узел, который выглядит даже лучше, чем раньше, — Цалиш покрутил ладонью в воздухе и расплывчато закончил, — до всего этого.
Я отстранил руку помощи и усмехнулся:
— Вы всё же подглядывали, старший.
— Самую малость, — не стал тот отрицать, — и прошу меня простить за это. Но теперь меня терзает вопрос — почему ты отвёл на лечение целый год? Ты за один приём справился с узлом, а у меня их всего…
Я перебил Цалиша, просто подняв руку, показав дрожащие пальцы и спросив:
— Похоже, что мне далось это легко?
Он прищурился:
— Дисбаланс в твоём теле усилился, дыхание сбито, а сердце стучит неритмично.
Моя улыбка стала шире.
— Старший тоже своего рода лекарь?
Он улыбнулся в ответ:
— Нахватался в первые годы, когда объездил всех тех, кто были мне по карману.
Я невольно перевёл взгляд на его правое плечо:
— Вам удалось отстоять узел?
Цалиш кивнул:
— Да. Ты отбросил стихию дерева достаточно далеко от него, так что мне удалось наполнить узел раньше, чем она захлестнула его. А если я в чём и хорош, так это в том, чтобы держать границу. У меня были долгие годы на то, чтобы этому научиться.
Я кивнул, показывая, что понял о чём он. Заслон его стихии земли я видел. Сплошная завеса серой пыли, что и создавала эту самую границу.
Подросток расплылся в улыбке:
— Дедушка! Это же отлично! А ты ещё не хотел пробовать! Вот видишь, как хорошо, что я решил навестить тебя и попить с тобой чаю. Не будь меня и ты бы прогнал нашего уважаемого гостя, а ведь сам учил меня сначала думать, а затем действовать.
Цалиш смутился, снова странным жестом втянул голову в плечи и прочистил горло:
— К-хм-кх-м.
А я поднял левую руку, на этот раз ладонью вверх, снова вытаскивая из кольца контракт. Вытянул вперёд руку с этим свитком и решительно сказал:
— Значит, раз всё так отлично, старший, пора обсудить пункты нашего договора. Год. Верная служба. Молчание потом обо всех тайнах, что вам станут известны за время службы. В том числе и то, как я вас лечу.
Цалиш переглянулся с внуком и тот спросил:
— Уважаемый гость, вы до сих пор бледны, вон даже на лбу выступил пот. Не хотите сначала прийти в себя, выпить чая с дедушкой, или выпить вина?
— Спасибо за беспокойство, но я спешу, у меня много дел и много встреч, поэтому мы должны заключить контракт как можно быстрей, — отрезал я.
Толку ждать, когда мне станет лучше, если эта то исчезающая, то пронзающая боль не от усталости лечения, а от змеев, что творят что-то неясное с меридианами? Мне ещё предстоит проверить, не оставляет ли всё это шрамы, но шрамы я сумею убрать, а вот способов увеличить размеры меридианов очень и очень мало.
Цалиш снова переглянулся с внуком, если бы я не был уверен, что подобное от меня не скрыть, то посчитал бы, что они переговариваются друг с другом мыслеречью. Но я не только ничего не слышал, но и понимал, что это невозможно — этот подросток всего лишь Мастер.
Переглядывание закончилось тем, что внук сделал шаг назад, а Цалиш перевёл взгляд на меня и кивнул:
— Ну хорошо. Год — согласен. Молчание — согласен. Для меня важней, чтобы были твёрдо прописаны мои обязанности.
Стараясь не морщиться от блуждающей по телу боли, я предложил: