Саша умолк и неожиданно горько усмехнулся.
- Ну, а самый последний случай меня окончательно доконал. Представляешь, Катя, летели они на Луну - звеном - ну обычное дело. Луна как Луна - чего уж там - собакам выть. И моя знакомая девушка - с ними. Там один чемодан, она мне и раньше рассказывала, давно к ней пристраивался, а я тогда - никакого внимания. Ну, чемодан, подумаешь... И у этого чемодана вдруг верхняя крышка открывается, и, конечно, чего ты думаешь? - выпадают деревенские валенки - он для нее захватил, чтоб не мерзла на обратной стороне Луны. Ты, она мне говорит, способен на такую память и заботу захватить для любимой девушки валенки на Луну? А у самой такой блеск в глазах. Конечно, я говорю, куда уж мне - а сам все понял - увели девушку, но жду, пока сама скажет - держу себя в руках, напряжения не выдаю, а она мне снова: как жалко, что ты не кривой чемодан, какая, в сущности, несправедливость, что ты не можешь стать кривым чемоданом. Тут, конечно, я не выдержал. Ну хорошо: кривым я, к сожалению, не могу, но если ты хочешь, я могу стать любым: круглым, косым, в виде шара или трапеции и даже параллелепипеда, только кончай всю эту волынку и выходи за меня замуж. Я, конечно, не такой гений, как твой кривой чемодан, и Австралию к Зеландии каждый день присоединять не смогу, но я тебя люблю и буду любить - и все прочее, и все такое... Говорю час, а сам вижу - ничего не слышит. Как будто ее тут и нет. Так вроде бы и присутствует, а на самом деле - пустота. А потом заволновалась. Ты чего? - спрашиваю. Видишь ли... - издали начинает, и тут же, сразу - мне нужно идти. Он мне сказал, что подлетает сейчас к Смоленской. Оказывается, пока я тут перед ней рассыпался, она его слушала. И вообще, она говорит, очень тороплюсь, я выхожу замуж, но надеюсь, мы останемся добрыми друзьями. Конечно, говорю, еще бы. Заходите как-нибудь в гости. Непременно - говорит в дверях - заскочим. Я вас познакомлю... и в конце - доконала все-таки: жалко, что ты - не кривой чемодан...
...Саша умолк, смотрел на экран телевизора. Потом прошел в кухню. Катя стояла у плиты.
- Ну что? - Саша сказал бодро. - Что-то есть захотелось. Как там?
Катя повернулась к нему. Лицо у нее было заплаканное, грустное.
Он стоял перед ней какой-то нелепый, с еще непросохшей головой, в коротковатых домашних брюках, рукава рубашки подобраны неодинаково, глаза внимательные - испуганные вдруг.
- Ты чего? Катя, ты что?
Он обнял ее, она прижалась, стихла.
Бывает, что целый мир сосредоточен на очень простом, понятно осязаемом.
...Вот эта женщина, ее глаза, руки, поворот головы - и больше ничего нет на свете, ничего больше не надо.
Все отступает в сторону, становится несущественным - только вот эти волосы, лицо, и, кажется, исчезнут они - и все исчезнет.
...Между ними ничего не произошло, но в это же время произошло очень многое, то, что логически трудно объяснить, - это ощущение внезапной близости, необходимости друг в друге.
Но, как это бывает с людьми после большого откровения, они вдруг сразу почувствовали себя неловко.
Они как бы со стороны отчетливо увидели себя, осознали, кто он, а кто она, и почему они здесь, в этой комнате.
...И в то же время и Саша, и Катя вдруг испугались, что чувство близости и благодарности, так неожиданно возникшее между ними, исчезнет, стоит им только шелохнуться. Сказать не то слово, выдать себя жестом, взглядом.
...И все же Катя первая тихо отстранилась от него, вышла из кухни.
Саша остался один. Все те же белые стены при ярком свете, чайник на плите, полотенце. Все привычно, все на своих местах. И тем не менее с появлением Кати кухня неуловимо изменилась. Он не понимал, что именно. Но вот эта чашка с красным блюдцем, салфетка на подоконнике, о существовании которой он забыл, яблоки в тарелке, вымытые.
Саша еще раз увидел в зеркале свое лицо.
Оно улыбалось, недоумевая.
Саша выключил газ и вернулся в комнату.
Она была пуста. Катя исчезла.
Саша бросился в переднюю, снова в кухню, в ванную - никого.
За его спиной послышался смех.
Катя стояла в дверях балкона.
- Готов чай? - спросила она.
- Что? - переспросил Саша. - Я сейчас.
...О чем они тогда говорили? Потом уже они не могли вспомнить. Обо всем сразу, и ни о чем, как часто говорят русские люди бестолково, весело, путая слова, открыто.
Они сидели рядом, говорили без конца, смеялись, замолкали одновременно и снова начинали говорить - свободные друг перед другом, не отягощенные ничем, - это случается редко, когда людям спокойно, радостно и легко от общения, когда слова уже кажутся не главными, когда можно прерываться, не объяснять - все понятно и без того...
...И в конце концов из всего множества ночных разговоров в памяти остаются именно такие.
...Когда Саша вышел с посудой и вернулся, Катя спала, пристроившись в углу тахты, поджав ноги, как на вокзальной скамейке.
Саша тихо подсел к ней спиной.
С самого начала их разговора, немого, по существу (грохот ночного мотоцикла, трамвай, пенье случайного прохожего - не в счет), стали слышны два голоса, один из них принадлежит Петру, второй голос - женский, старушечий, спокойный, снисходительный и даже властный.
Петр: Где болит?
Старушка: И везде болит. Лучше спроси, где не болит...
Петр: Рукой покажите.
Старушка: Тут.
Петр: Не дышите.
(Женщина замолкла надолго.)
Петр: Хватит, бабушка, задохнешься.
Старушка: Можно уже?
Петр: Так. А здесь болит?
Старушка: ...Раньше, когда я травку пила с заговором - не болело...
Петр: Что за травка?
Старушка: ...У мня много травок есть, мать моя покойница собирала, бабка. Всякие: от живота, милый, травка самая простая, чернолистная, тоненькая, а цветет она будто голубец...