В последнем ряду у окна есть свободное место, и я протискиваюсь к нему, стараясь не задеть сваленные на полу сумки и вытянутые ноги моих одноклассников. Радостно плюхнувшись на стул, я осматриваюсь. Ученики выглядят… нормально. Девчонки — в джинсах и симпатичных футболках, парни — в штанах цвета хаки и майках с символикой американского футбола. Прически у всех такие же, как в Чикаго, за исключением двух парней, у которых на голове нечто, напоминающее прически бандитов из сериала на MTV.
Очень красивая девушка с длинными блестящими золотыми волосами мило улыбается мне. С таким лицом — наверняка одна из школьных принцесс. И наверняка лучшая подруга этой Кортни Лэнгдон. Так и вижу их во главе особого клуба, вступить в который можно, если только родословная твоей семьи начинается от самой Скарлетт О’Хара. Такие в кафетерии издеваются над теми, кто ест «неправильную» пищу.
Но Красотка снова улыбается мне и машет рукой.
Я внутренне ухмыляюсь. Боже… Кендалл, да у тебя паранойя! Но я ничего не могу с собой поделать. Для меня это все в новинку. Я не уверена, что сумею легко вписаться в здешние порядки. Взять хотя бы акцент. Уже одно это привлечет массу ненужного внимания. Но вдруг Красотка пригласит меня пообедать с ней и ее друзьями, познакомит со всеми важными людьми и сделает членом клуба Скарлетт О'Хары. Нужно избавиться от негативного настроя и стать оптимисткой. Другого выбора у меня нет.
Не успела я вытащить из сумки тетрадь и любимую синюю (опять синий!) ручку, как мою левую ногу пронзила резкая боль. И я говорю не о хорошо известном всем покалывании, когда отсидишь ногу, а о самой настоящей жуткой боли. Ощущение такое, словно мне только что сломали кость ниже колена. Стоп. Этого не может быть! На лбу и на верхней губе у меня выступает пот. Дыхание учащается, как бывает у меня всегда перед взлетом самолета. Я не люблю летать, и папа советует сосредоточиваться на горизонте. Только сейчас вместо горизонта у меня перед глазами зеленый газон школы Рэдиссон Хай, и толку от него никакого.
От боли у меня из глаз текут слезы, и я безуспешно пытаюсь понять, что со мной происходит. Я начинаю с силой тереть левую ногу и буквально чувствую выпирающую сломанную кость. В девять лет я сломала руку, так что хорошо знаю, каково это. Черт! Неужели я вывихнула сустав или порвала какое-то сухожилие, пока неслась по лестнице? А может, это какое-то жуткое наследственное заболевание костей, о котором меня забыли предупредить? Я точно помню, что за последние несколько минут ни обо что не ударялась. Ребята, я реально схожу с ума!
Нужно что-то делать. Сейчас же.
Поднять руку и попросить о помощи мне помешал ввалившийся в класс здоровенный парень.
— Брюква! — радостно воскликнул кто-то.
— Эй, это — Брюква!
Парня зовут Брюква? Как овощ?
— Как дела, прияятеель? — протянул он в ответ с тягучим местным акцентом.
Миссис Джонстон встала из-за стола и сняла очки.
— Шон Кармайкл! Не думала тебя сегодня увидеть. Говорят, ты здорово упал с отцовского трактора.
— Да, мэм, — ответил здоровяк. — Ногу серьезно повредил. Доктор говорит, в этом году никакого футбола, правда, если будет нормально заживать, к январю смогу играть в раундболл.
— Бедняжка. Нам будет не хватать такого замечательного игрока.
— Верно говорите! — поддержал учительницу друг здоровяка — и наверняка партнер по команде.
Миссис Джонстон кивнула.
— Шон, садись так, чтобы ты мог вытянуть ногу.
Любопытство погубило кошку Кендалл.
Я приподнимаюсь на стуле, чтобы лучше видеть происходящее у стола учителя. Боль в ноге не стихает, и у меня буквально отваливается челюсть при виде Шона «Брюквы» Кармайкла, ковыляющего на костылях к свободному месту в первом ряду. Его левая нога до самого бедра закатана в гипс — верный признак перелома.
Сумасшествие какое-то!
Левая нога Брюквы. Моя левая нога.
У меня мысли путаются. В голове настоящий ураган. Такого просто быть не может.
Кортни тошнит. Меня тошнит.
Тут я вспомнила, как было в четвертом классе, когда Брайан Урлахер толкнул Тома Брэн и…
Бог ты мой! Я чувствую боль других людей?
Как такое возможно?
Глава третья
— Кейтлин, я попробую поспать, так что не шуми, поняла?
— Отвали, Кендалл. — Она показывает мне язык. — Ты мне не мать.
Ну почему Кейтлин так нравится выводить меня из себя?