– Просто безумно много. А у тебя?
– Как обычно. Удачи тебе. Пока, мам.
– Пока, медвежонок Уилл. Люблю тебя. – Звякнув серебряными браслетами, мать возобновила работу с мобильником, а Уилл направился к двери. – Всегда и вовеки.
– Я тебя тоже.
Потом – совсем скоро – как он пожалеет о том, что не остановился, не вернулся, чтобы обнять ее и никогда не отпускать.
Уилл спустился с крыльца и немного потянул мышцы. Сделал первый глоток чистого, холодного утреннего воздуха, и с его губ слетело облачко пара. Он был готов к пробежке. Это было его любимое время дня… и тут его вдруг снова охватило необъяснимое чувство надвигающейся беды.
№ 17: НАЧИНАЙ КАЖДЫЙ ДЕНЬ С ФРАЗЫ: КАК ХОРОШО, ЧТО Я ЖИВ. ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ЭТОГО НЕ ЧУВСТВУЕШЬ, ГОВОРИ ЭТО ВСЛУХ, И ТОГДА СКОРЕЕ ОСТАНЕШЬСЯ В ЖИВЫХ.
– Как хорошо, что я жив, – сказал Уилл без особой убежденности.
Проклятье. Именно сейчас семнадцатая заповедь выглядела самой дурацкой. В этом можно было обвинить целый ряд чисто практических моментов. Температура воздуха – сорок восемь градусов, сыро. Мышцы ноют после вчерашней тренировки со штангой. Из-за тревожных снов он не выспался.
«Я просто немного разбит, – решил Уилл. – Вот и все. Начну пробежку – и мне сразу станет лучше».
№ 18: ЕСЛИ № 17 НЕ РАБОТАЕТ, СОСЧИТАЙ, СКОЛЬКО В ТВОЕЙ ЖИЗНИ ХОРОШЕГО.
Уилл включил на мобильнике секундомер и побежал трусцой. Подошвы его кроссовок «Asics Hypers» легко касались асфальта. Миля и четыре десятых до кофейни: расчетное время – семь минут.
Он решил последовать восемнадцатой заповеди.
И начал с матери и отца. Все его ровесники, насколько ему было известно, ругали своих предков на чем свет стоит круглые сутки без выходных, а Уилл – никогда. И не зря: своих родителей Уилл Вест выиграл в лотерею. Его мать и отец были умны, справедливы и честны. Они не походили на лицемеров, которые восхваляли некие ценности, а в отсутствие своих отпрысков вели себя, как законченные преступники. Отец и мать всегда уважали чувства Уилла, всегда считались с его точкой зрения, но при этом никогда не оставались в стороне, если он пробовал перейти границы. Установленные ими правила были четкими и ясными, в них чувствовался баланс между запретом и заботой, и поэтому у Уилла всегда оставалось достаточно пространства для проявления независимости и одновременно ощущения собственной безопасности.
«Да, у них есть сильные стороны», – подумал Уилл.
С другой стороны, его отец и мать были людьми странными, скрытными, постоянно бедствовали и каждые полтора года, словно бедуины, переезжали с места на место. Из-за этого Уилл не мог завести друзей и не привязывался ни к одному из мест, где они жили. Но на что тебе сдались друзья-ровесники, когда твои лучшие друзья – твои родители? Ну и что, если это будет жутко мешать тебе до конца твоей жизни? В один прекрасный день он это переживет. После нескольких десятков лет психотерапии и тонны антидепрессантов.
«Ну вот. Все хорошее сосчитано, – с горечью подумал Уилл. – Всегда срабатывает, как заклинание».
К концу второго квартала Уилл перестал чувствовать утренний холод. Кровообращение усилилось, эндорфины заполнили нервную систему. Со всех сторон пробуждалась жизнь в Долине. Уилл успокоил разум и раскрыл чувства, как его тому научили родители. Он впитывал дымный аромат дикого шалфея и вдыхал насыщенный кислородом воздух садов, росших вдоль дорог Ист-Энда, мокрых и блестящих после дождя. Залаяла собака, завелся мотор автомобиля. В нескольких милях к западу, через просвет между холмами, Уилл увидел кобальтово-синюю полосу Тихого океана. Вода блестела под первыми лучами восходящего солнца.
«Как хорошо, что я жив». В это сейчас Уилл был почти готов поверить.
Он бежал к городу мимо беспорядочно разбросанных фермерских домов. Чем дальше, тем теснее они стояли. Уилл с родителями прожил здесь всего пять месяцев, но Оджаи ему нравился больше всех других мест, где довелось обитать. Атмосфера маленького городка, сельский стиль жизни – в этом были уют и легкость, здесь чувствовалось убежище от навязчивых проблем жизни в большом городе. Городок разместился, словно птичье гнездо, в роскошной горной долине, закрытой со всех сторон прибрежными горами. Дорога в любую сторону пролегала через узкие перевалы. Первые обитатели этих мест, индейцы-чумаши, дали им название Оджаи – «Долина Луны». Сотни лет долина Оджаи была родиной и домом для чумашей, а потом «цивилизация» вытеснила их отсюда – не прошло и десятка лет. Так что чумашам рассказывать насчет «убежища» не стоило.