«Во, своих не нашлось, в долг взяли», — подумал Шульгин и стал ждать выхода объявленных артистов. Но тут к нему подошла учительница химии Анастасия Ильинична и внушительно сказала:
— Я понимаю, Сережа, твою любовь к искусству. Но совершенно не понимаю, почему ты столь грубо обошелся со зрителями. Ведь можно было сделать проще: повернуться к залу и поднести палец к губам. И тебя бы поняли… И Катюшу Булышеву ты напугал…
— Да ведь все шумели, и я хотел, как лучше, — сказал Шульгин и покраснел.
— Ты пойди сядь. Вот, во втором ряду и место есть.
— Спасибо, но из-за меня другие ничего не увидят.
Анастасия Ильинична улыбнулась и отошла.
Первым появился баянист. Он сел на стул и заиграл вступление. Из-за кулис выскочила Витковская. Она бежала на носочках, руки причудливо переводила из стороны в сторону и смотрела вниз, как в воду. А за ней, выпрыгнув прямо на середину сцены, появился гость — невысокий, темноволосый паренек. Он и правда походил на татарина.
Витковская смущена. Она боится поднять глаза, а кавалер, искусный, смелый и надменный — этакий чародей в шароварах, — смотрит ястребом. Танцуя, все наступал на нее, а она старалась убежать и все не могла.
Длилось это долго, и было видно, что Витковская не соглашалась на дружбу с этим Головко. Но тут он гордо остановился, подмигнул публике и, когда партнерша приблизилась к нему, выхватил из-за пояса огненный шарф и накинул ей на плечи.
Глаза Витковской вспыхнули радостью и восхищением. Она благодарно улыбнулась, взялась пальчиками за концы шарфа, и они стали танцевать вместе. Так, танцуя и радуясь, удалились за кулисы. Танец кончился.
Зал бушевал: «Бис!.. Браво!..» Зал требовал повторить.
Шульгин пошатнулся, будто в нем нарушилось какое-то равновесие. Он верил и не верил своим глазам. Даже головой покрутил — не сон ли это?! Но продолжительные аплодисменты подтверждали, что веселый татарский танец исполнили именно этот парень из соседней школы и она, Лариса Витковская.
— Лихо! — с удивлением произнес Шульгин. О Витковской, о том, что она прекрасная танцовщица, он только слышал. Но никогда не видел ее на сцене. И теперь этот ее танец смешал, перепутал все его представления о ней. Оставаться на месте он не мог. Его словно бы оторвали от теплой батареи и подтолкнули к сцене…
Шульгин протиснулся между рядами, наступая кому-то на ноги, цепляясь руками за чьи-то плечи и головы. Ему ставили подножки, щипали за бока, толкали в спину. Но он, как ледокол, шел вперед, не останавливаясь и не обращая ни на что внимания.
Вышел в коридор, повернул направо, и наконец он — у лесенки на сцену. Поднялся по ступенькам, толкнул дверь. При этом за дверью что-то зазвенело, покатилось и грохнуло. В зале засмеялись, хотя смех теперь был совсем некстати — ученик десятого класса Голубев читал стихотворение «Жди меня».
Шульгин увидел металлический обруч, с которым обычно на спортивных плакатах изображались гимнастки. Поднял и осторожно поставил к стене. Радостно спросил:
— Хула-хуп, да?
— Что тебе? — зашипела Громова.
— Мне танец понравился, — сказал Шульгин.
— Хорошо, дружок, всем понравился, мы слышали аплодисменты. А теперь уходи, ты им потом об этом скажешь.
— Зачем же потом? — удивился Шульгин.
— Тут сце-на — не понимаешь?.. Тут не переговорный пункт.
— Если б ты не мешала, я бы уже сказал и ушел.
Она загородила дорогу, но Шульгин аккуратно поднял ее под локти и переставил в сторону.
— Я потом забуду, у меня памяти нет… Тихо, тут сцена, — сказал он и пошел дальше.
Витковская и ее партнер стояли за кулисами в противоположном краю сцены. Попасть к ним можно было, лишь пройдя по диагонали всю сцену.
Не дожидаясь, когда закроют занавес, он пошел. По пути чуть не сбил с ног Голубева, который хотел уступить дорогу, но не рассчитал и попался ему прямо под ноги.
— Извини, — сказал Шульгин.
— Че там, — сбился с ритма Голубев и продолжал: — «…пусть друзья устанут ждать, сядут у огня, выпьют горькое вино…»
В зале хихикнули, но, видно, ничего не поняли — а потому с любопытством следили за Шульгиным, который быстро прошел за кулисы.
Увидев у стола Витковскую и Головко, остановился. Они из коробочки, стоявшей на желтом портфеле, ели монпансье и смотрели на девятиклассницу Ладынину, которая в это время репетировала акробатический этюд.
— Ты за номерком, да? — встревожилась Витковская.
— Нет же, просто понравилось, как ты…
— Тише! — поднесла она палец к губам. — Уходи!
Она вытолкала Шульгина обратно в дверь — благо закрыли занавес. А кто-то из зала крикнул: