«А все же, что хотел сказать Анатолий Дмитриевич? Еще никогда он не разговаривал так, как сегодня… Что-то же внутри у него колет, не дает покоя… И при чем тут пистолет?»
Просто люди
В прихожей стукнула дверь — пришел отец. Шульгин допил чай и явился поздороваться — утром отец уходил рано, и поэтому здоровались они всегда вечером.
Шульгин-старший на работе уставал. Там, с учащимися, он был не только мастером, педагогом, но еще и артистом — «иначе никто тебя и слушать не захочет». А когда возвращался домой, тяжело опускался на стул. Ему уже было трудно подняться, но веселый, слегка иронический тон по-прежнему сопровождал почти все его слова.
— Сосед заболел, — сказал Шульгин. — В больницу положили.
— Даже так? В какую?
— В Куйбышевскую.
Отец причесал перед зеркалом густые темные волосы, обнаружил и «выхватил» очередную сединку и поинтересовался:
— А чем занимается моя семья?
— У нас — важное событие: сын занялся хореографией, — сказала мама таким торжественным голосом, будто сына уже приняли в Большой театр. — Не знаю, как тебя, а меня это радует. Лет через десять станет знаменитым, и тогда мы с тобой поймем, что прожили не зря.
— Самый высокий на свете балерун, будет указано в афишах, — сказал отец. — И народ попрет, как в цирк.
— И самый лучший, — сказала мама.
— Да? — повернулся он к сыну. — Интересно, а сколько танцоры получают?
— Думаю, живут безбедно. Впрочем, может артистом и не станет, но зато урок общительности ему преподадут. Где есть девочки, там порядка больше.
«При чем тут «сколько получают»? — думал Шульгин и смотрел на отца. — И можно ли получать деньги за то, что я там увидел?»
— Один ты пытаешься утверждать, что все лучшее сосредоточено в мужчинах. Между прочим, у меня есть клиентка, доктор наук, так она говорит, что наступает новая эра. В ней главенствующее положение займет женщина — от семьи до правительства.
— Об этом что, уже в газетах писали?
— Не писали, так напишут.
— Вот когда напишут, тогда поверю. А пока передай своему доктору-клиентке, что ей учиться пора. Пусть поступает к нам в училище — мы ей такую профессию присвоим, что от нее наконец толк будет, и никакого вреда.
— Хорошо, я передам ей твое приглашение.
Шульгин с улыбкой слушал родителей. Он не впервые присутствовал при таких разговорах. Иногда они продолжались довольно долго, а кончались всегда тем, что папа театрально целовал маме руку и спрашивал:
— Ну, где твои хваленые женщины в истории? Назови хотя бы одну! В науке, искусстве, архитектуре? Объясняю: все лучшее, что создано в мире, создано умом и руками мужчин. И никакого равноправия в этом никогда не было и не будет. И теперь женщины только участвуют в делах мужчин… Принимают участие, ты понимаешь разницу? А делают все по-прежнему мужчины. Но ты права — они равны.
— В зарплате, что ли?
— Нет. Женщина дает жизнь творцам!
— Ох, и оратором ты стал в своем пэ-тэ-у…
— А что по этому поводу мыслит наш сын? — спросил папа и взглянул на Шульгина. По его игривому тону и улыбке можно было догадаться, что он желает, чтобы Сережа принял сторону отца.
Сегодня этот разговор насторожил Шульгина. Он слушал и вспоминал Витковскую. «Кто из нас важнее — я или она? А кто совершеннее?..»
— Нелепо это — определять, кто важнее — мужчина или женщина. Просто и те и другие — люди. И в каждом отдельном случае они сами разберутся, кому нужно больше власти, а кому — меньше.
Родители выслушали сына, посмотрели друг на друга и долго молчали. Потом отец сказал:
— Ну, брат, не ожидал! Оказывается, наш сын стал не только танцором, но и мыслителем!.. Как тебе понравился ответ? Ты запиши, а потом предложишь своей клиентке — доктору наук! Оказывается, наш сын начинает мужать. Это меня радует как отца, но тревожит как мужчину — не ранняя ли это капитуляция перед женщинами? Ведь всякое равенство — лишь исходная и не совсем прочная точка для перехода к новому неравенству. Мужчина, сознавая себя более действенным и значительным лицом в жизни, и требует от себя значительно больше, чем женщина. А если наступит равенство, не получится ли так, что в нем угаснет этот пламень и он снизит требовательность к себе?.. Пока мир несовершенен, он все еще требует подвигов. А подвиги в основном должны совершать мужчины… Позволь, мой друг, совершить очередной подвиг и вручить тебе получку. Не так уж много, но жить можно.
Мама стала считать деньги, которые принес отец.