После генеральной репетиции они вышли вдвоем, потому что Валерий убежал раньше — ему нужно было успеть за сестренкой в детский сад. Витковская и Шульгин остались одни. Медленно шли по городу, разговаривали. То есть говорила Витковская, Шульгин как всегда молчал.
— Вот видишь, как быстро ты нас догнал? А послезавтра — твой первый концерт! Скажи честно, волнуешься?
— Было бы из-за чего?
— Значит, ты плохой артист. Хорошие артисты всегда волнуются. Даже ночи не спят!
Шульгин смотрел на Витковскую, как на ребенка, и постепенно заражался ее весельем. И хотя ему казалось противоестественным говорить сегодня о таком незначительном событии, как предстоящий концерт, все же сказал:
— Ты не переживай, не подведу.
— Я в этом абсолютно уверена. Потому что ты, когда захочешь, можешь быть замечательным парнем, Сережа. И это я поняла совсем недавно.
Шульгин не ожидал таких слов. Он даже пошел медленнее. И ему захотелось тут же рассказать Витковской об Анатолии Дмитриевиче, о разговоре с ним, о золоте. Но Витковская, взглянув на широкие витрины ювелирного магазина, продолжала:
— Давай зайдем? Если бы у меня было много денег, я бы купила колечко с вишневым камешком. Я уже видела его, но очень дорого стоит, — она вздохнула, — сорок рублей!..
— Ты любишь золото? — спросил Шульгин.
— Я люблю красивое… А вообще в моем представлении, настоящее богатство — это книги. Вот входишь в дом, а там по всем стенам — стеллажи с самыми лучшими книгами. Весь дом из книг!
Она поднялась по каменным ступенькам и скрылась в магазине. Шульгин медленно пошел за ней.
Народу в зале было не так уж много — лишь у одного прилавка теснился женский люд. Там же была и Витковская. Она вглядывалась в витрину, и Шульгин остановился недалеко, прислонившись к стенке.
Витковская подозвала продавщицу. Постучала пальцем в стекло, что-то сказала. Продавщица наклонилась, а затем выдвинула широченный ящик и подала Витковской овальную коробочку. Две толстые высокие женщины тут же склонились над Витковской, и все трое стали разглядывать, что было в коробочке.
Ему теперь не было видно, чем там занималась Витковская — может быть, примеряла. И поэтому он с любопытством разглядывал серого длиннохвостого кота, который возлежал на пластмассовом столике за продавщицей. Кот был тощий, совсем не такой, каких видел Шульгин в своем продовольственном магазине. Там котищи выглядели не хуже продавцов из мясного отдела.
Одна из толстух наконец отошла. Теперь было видно, что Витковская любуется надетым на палец колечком. И, кроме пальца, для нее в эту минуту больше ничего не существовало.
Шульгин зевнул и поежился от скуки — он понял, что Витковская забыла о нем. А если и не забыла, то все равно не могла бы теперь повернуться, чтобы взглянуть в его сторону.
Он опустил глаза — непривычно было смотреть на согнутую спину Витковской. И тут же спохватился — на мгновение показалось, что он попал в беду… Тогда он перенес Витковскую в своем воображении над каменными кварталами города и осторожно опустил на пол танцевального зала… И вот уже Витковская, радостная и красивая, пляшет «Сукцинис». «Тут ты на месте, — подумал он. — А я что делаю в этом магазине? Надо уходить отсюда, уходить…»
Кот вытянул вперед лапы и зевнул. Встал, повернулся задом наперед и снова лег. От Витковской отошла и вторая толстуха, а она все еще не снимала колечка.
«Жаль, нету сорока рублей, я бы подарил…»
— Вы посмотрели, девушка? — спросила продавщица.
— Сейчас, сейчас, — говорила Витковская.
Шульгин не мог это видеть. Он медленно пошел к выходу. Спустился по каменным ступенькам и стал ждать на улице.
Тут же вышла и Витковская.
— Где ты? — весело спросила она. — Я думала, что ты в магазин зайдешь, чего стоять под дождем?
— Душно там, — сказал Шульгин и поднял лицо к дождю…
Нет, поделиться тайной с Витковской он не мог…
Разрыв
Шульгин совершенно растерялся, когда его не пропустили к Анатолию Дмитриевичу. Отошел от окна, за которым сидела седая девушка, и остановился перед большими электрическими часами с прыгающей стрелкой.
«Вот как бешено скачет время, а я все еще не сдвинулся с места… Надо упросить ее, чтобы пропустила, хотя бы на несколько минут».
Он повернулся и тихо сказал:
— Мне очень нужно, всего на три минуты?
Седая девушка подняла на него глаза, покачала головой и так же тихо произнесла:
— Я понимаю. Но он без сознания…