«Спокойно, Шульгин, если тут кто-нибудь есть, — объявится. Не поднимайся и жди…»
Вскоре рука его, державшая пистолет, легла на землю. Веки от усталости слипались, а рюкзак, который даже теперь почему-то давил на плечи, хотя лежал на земле, все тяжелел и тяжелел.
Когда в лесу стало совсем темно и уже трудно было различить, где земля, где небо, Шульгин поднялся и пошел дальше.
«Уходить отсюда, уходить, — подгонял он себя. — Там кто-то есть, я это чувствую».
Но уже недоставало сил. Он даже палатку не смог поставить — просто влез в нее с рюкзаком и уснул.
Рано утром он снова был на ногах. И снова пробирался сквозь кусты, обжигая руки о крапиву, спотыкался о пни и корни.
То слева, то справа иногда поднимались дубы. Но ни один не был похож на тот, к которому стремился Шульгин. В двух или трех местах начинал копать. И вскоре убеждался, что опять бесполезно. Лишь однажды удалось найти дуб, совершенно не похожий на другие. А невдалеке стояла сломанная пополам сосна.
«А вдруг! — подумал он. Снял рюкзак и подошел к могучему дереву. Огляделся по сторонам — никого. Подкопал дерн и углубился в землю. — Если здесь, то через несколько минут откопаю. Вот корень, возьму влево, сейчас лопата скребнет по металлу — мешок ведь тонкий, услышу звук. А может, он давно истлел…»
Он сел на край ямы и вытер пот. И здесь было пусто. Отдохнув, закопал ее снова и даже положил на место куски дерна. Бросил в траву лопату и впервые подумал о том, что нужно возвращаться. Но он тут же взял себя в руки.
«Не расслабляйся, Шульгин, не будь дураком. Иди дальше…»
— Иди дальше, — сказал он вслух, — и тогда…
После этого «тогда» все началось сначала — придуманные события следовали одно за другим. Он подхлестывал себя картиной будущего успеха: вот он находит золото, вот входит в палату к Анатолию Дмитриевичу, вот рассказывает ему о своих приключениях в лесу, вот Анатолий Дмитриевич, уже совершенно здоровый, берет золото и уходит туда, где можно рассказать все о своей жизни и где, конечно же, разберутся… А если он никуда не пойдет и захочет оставить золото себе?.. Нет, зачем ему золото? Он и так «владел» им тридцать лет, а был ничтожеством. И может ли это золото сделать кого-нибудь счастливым?.. Это же не лекарство, что принес — и рак отныне излечен. Даже не зерна нового сорта пшеницы — посеял — и человечеству не грозит голод. И даже не книга — прочитали все люди и на веки веков отменили предательство!.. Так с чего быть счастливым? Выходит, что и не с чего. Но что-то же и с тобой случится, если ты поможешь другому человеку… «Эх, Шульгин, кому ты нужен?» — горестно подумал он о себе.
… Ему не хотелось подниматься, чтобы идти дальше. Хотелось в одно мгновение перенестись на родимый зеленый диван и, глядя в потолок с такими знакомыми трещинками, вспоминать события этих дней. Но Шульгин пересилил себя и забросил рюкзак за спину…
Он начал уставать, а подняться после того, как сел, было труднее и труднее. В промежутках между приступами сомнений стало вспоминаться детство: мама, сестра, отец. Все они были там, в его детстве, точно такими же, как сейчас, и только он, маленький и капризный, совсем не похож на теперешнего.
Однажды к ним из-под Новгорода приехал мамин брат — дядя Женя. Он привез дымчатого котенка. Его так и назвали — Дымок. И что за дружба началась у Сережи с этим животным! Он гладил его и кормил, хохотал, когда котенок с разгона повисал на скатерти и стаскивал ее на пол. И в конце концов так полюбил Дымка, что и сам захотел стать котенком. Бегал вместе с ним на четвереньках, гонял по комнате катушку ниток, ронял стулья и врезался лбом то в шкаф, то в стену. А если хотел есть, то громко мяукал и терся о мамину ногу.
Родители испугались, что слишком близкое общение сына с котенком может плохо подействовать на ребенка, а потому отдали Дымка знакомым.
Долго скучал и горевал Сережа, не представляя себе жизни без Дымка. Но потом стал забывать его. Присмотревшись к собакам, понял, что нет на свете животных лучше них… И когда приезжал дядя Женя, дергал его за руку и просил: «Привези мне, пожалуйста, собаку… Ну, пожалуйста, любую дворнягу, только привези…»
— Я не люблю собак, — однажды сказал дядя Женя.
— Почему?
— Потому что они нас чуть не загрызли, когда мы бежали из немецкого плена.
— Ты был в плену?
— Да. В сорок первом меня ранили под Смоленском. И раненого взяли в плен. Увезли в Германию, чтобы я там работал. Я работал. Однажды ночью мы подрезали проволоку и бежали. Нас не заметили. А утром мы услыхали, что нас догоняют собаки… Видишь, как они меня ели? Вот, посмотри на руки. — Сережа видел белые полосы на руках и розовые точки. — И здесь… — Он показал плечо, испещренное белыми полосами и розовыми точками. — И здесь!.. — Он расстегнул воротник, и на шее было то же самое. — Я их ненавижу, — сказал дядя Женя, застегивая рубаху. — Это, может быть, одно из немногих животных, которое можно натравить на человека. Если не единственное.
— Они не виноваты, — сказала мама Сережи. — Они ничего не понимают и думают, что так надо. Даже гордятся, что служат своему хозяину. Виноваты хозяева, которые не стыдятся учить собак рвать людей.
— Дядя Женя, ты все-таки привези мне собаку. Я ее так научу, чтобы только защищала людей, а не кусала. Чтобы только спасала тех, кто в речке тонет… Я знаю собак, они добрые.