— Выйти всем, — приказал милиционер.
Часть вышла. Остальные таращили любопытные глаза и что-то шептали друг другу.
Те, кто вышли, тут же уцепились за оконные рамы и, прижав белые пятаки носов к стеклам, заглядывали внутрь дома.
— Один лысый, другой заросший бакенбардами, — диктовал приметы Шульгин, а милиционер быстро записывал.
— А тут чую, будто плача хто…
— Я сказал — потом! — прикрикнул милиционер на деда, и тот поднял руку, пригрозил кому-то пальцем и замолчал.
— Дядя Рома, — обратилась к милиционеру девочка в синей короткой юбке и белой футболке с цифрой «7», — мы с братом бачили их несколько дней тому. В желтых стеганках, один — высоки, а други — низки. У низкого на щеках волосья, будто дороги. Они у машине были.
— В какой машине? — быстро спросил милиционер.
— Красная такая, легковушка.
— «Москвич»?
— Не, «жигули», — сказал пацан рядом с ней, наверное, брат.
— Не ошибаешься?
— Я на кошт машин николи не ашибуся. Усе марки ведаю.
— Ведае, ведае, — подтвердила сестра.
— А номер не запомнил?
— Не, я чытать не умею, у школу тольки пайду.
— Спасибо, ребята, — сказал милиционер. — Это хорошо, что вы их видели… Вера Семеновна, паренек пусть побудет у вас. Я свяжусь с Минском и прискачу за ним. Накормите его, я мигом…
Милиционер прямо с крыльца прыгнул в седло мотоцикла и рванул по деревне…
Шульгин сидел за столом и ел хлеб. Рядом лежала колбаса, но он не притронулся к ней. В окно медленно вползало солнце, слепило глаза — он сдвигался к шкафу с инструментами.
У порога фельдшерско-акушерского пункта по-прежнему толпились деревенские дети. Двое или трое возились между собой и хихикали. Остальные молча смотрели на Шульгина.
«Как же, героя видят, не каждый день такое бывает… Зачем они здесь, почему не уходят?» — подумал Шульгин. И понял, что ему совсем не хочется, чтобы они ушли.
Когда солнце совсем уже вползло в окно, а сдвигаться было некуда, Шульгин повернулся к ребятам. Над ними на целую голову возвышался долговязый парень в голубой тенниске. Прижал плечом волейбольный мяч к стене и сложил руки на груди. Заметив, что Шульгин смотрит на него, спросил:
— Что ж ты один пошел?
Шульгин опустил глаза. Снова отвернулся к столу. Медленно крошил в пальцах хлеб и думал: «Скорей бы уж конец всему — и домой… Шел на серьезное дело, а совершил глупость. И сам еле остался в живых… Пора открыть глаза, чтобы не наделать больших бед и себе и другим…»
Вскоре из Минска прибыла поисковая группа. Все это были военные, переодетые в штатское. К Шульгину подошел руководитель группы — высокий седой человек. Все прибывшие с ним подчинялись каждому его приказанию и называли «товарищ полковник». Вслед за ним подбежал маленький лысый мужчина с магнитофоном и приготовился записывать показания Шульгина.
Шульгин попробовал рассказать и сбился. Он не знал, с чего начать. Немного успокоившись, рассказал об Анатолии Дмитриевиче, а уж потом было все просто.
— Хорошо, а что дальше? — спросил полковник.
— Они привязали меня к дереву и ушли. И унесли золото.
Полковник кивнул мужчине, чтобы он убрал магнитофон, и повернулся к Шульгину.
— Мы найдем их, — сказал он. — Ты столько примет сообщил, что им теперь и под землей не спрятаться.
— А золото? — быстро спросил Шульгин.
— И золото найдем. Раз оно на нашей земле — оно наше. Но все могло быть иначе, если бы с самого начала ты продумал все как следует. Если бы с самого начала понял, на что идешь и кому собираешься помогать. Ладно, по машинам. Поедем в лес…
Сидя в машине, Шульгин недоумевал: «Зачем они сюда едут, что тут можно теперь искать? Неужели не понимают, что те двое не останутся здесь?»
В лесу мужчина с магнитофоном недовольно сказал Шульгину:
— Эх, парень, наломал ты дров… Искателей развелось…
— Подождите, Михальчук, — остановил его полковник. — Без него мы вообще бы ничего не знали ни о золоте, ни о бывших полицаях. Теперь знаем.
Шульгин прислонился к дереву. На лбу выступили крупные капли пота, ноги подкосились, и он сел на землю.
К нему подошел полковник. Присел рядом и стал говорить:
— Сегодня, Сережа, самолетом отправишься домой. Когда найдем бандитов, вызовем тебя для опознания. А пока благодарю за мужество. Тебе не удалось довести дело до конца, но ты оказался готовым к трудным испытаниям, а это не так уж мало… У меня к тебе просьба: постарайся за это время, пока ты у нас, вспомнить, не забыл ли ты каких-нибудь деталей. Для нас это очень важно.