ове. Сергей, заметив, что девушке очень хочется посмотреть на себя, оценить сотворённый головной убор, сказал с улыбкой, не скрывая истинного восхищения:- Вы прелестны!- Ой, - внезапно воскликнула Анна, будто не услышав его,-- Сергей Владимирович, уже вечер скоро! Не пора ли нам возвращаться?- Успеем, - улыбнулся Петрушевский, - куда нам спешить?- Нет! Уже давно полдень прошёл! – встав, девушка обеспокоенно вглядывалась в высокое небо, пытаясь угадать, который час.- Да, пожалуй, уже время к вечеру, - согласился Сергей и поднялся. – Ну, и что с того? Вам обязательно нужно было вернуться к полудню? – усмехнулся он.- Нет… то есть, да… Мы не были за завтраком, не вышли к обеду… - Анна смущённо затеребила кончик косы.- Пустяки! – улыбаясь, отмахнулся Сергей. – Архип придумает что-нибудь… Скажет, что я отправился на рыбалку…- Вы… А я?- Вы – со мной, - Петрушевский пожал плечами и посмотрел ей в лицо.Анна была не на шутку встревожена, хотя и старалась не подать вида, лёгкий румянец выдавал её волнение.- Нет, нет! – воскликнула она, - это решительно невозможно… Это … - она не договорив, замолчала и, казалось, была готова расплакаться.- Анна, прошу вас, -- Сергей осторожно дотронулся до её руки. – Нет ничего дурного в том, что мы замешкались немного. Тётя никогда не разрешила бы наши прогулки, если бы … если бы усмотрела в них что-то недопустимое.- Идёмте, - преодолев слёзы, девушка вскинула голову и направилась в конец луга.Петрушевский пошёл за ней и вдруг осознал, что совершенно не помнит, куда надо идти. Во все стороны расстилался луг, в одном конце которого стоял стог свежескошенного сена, вокруг этого зелёного ковра, куда ни кинь взгляд, возвышалась стена леса.- Анна, - нерешительно начал он, - а вы правильно идёте? То есть я хочу сказать, вы точно знаете, что мы пришли с той стороны?- Я знаю? – девушка растерянно смотрела на него. – Нет, конечно, я …я просто иду и всё… А вы… разве не знаете? – спросила она упавшим голосом.- Вы простите меня, болвана и… умоляю, не волнуйтесь, - Сергей взял её за руки и осторожно сжал их, - но я совершенно не помню пути, - признался он.Сергей боялся, что она расплачется, и мысленно приготовился вынести град упрёков, но она молчала. Только её огромные глаза стали ещё больше и темнее, на щеках резче обозначились тени от длинных ресниц, а вся она как-то напряглась, Петрушевский ощутил это по её рукам, которые продолжал сжимать в своих. Маленькие ладошки похолодели, пальцы дрожали.- Не волнуйтесь, Анна! Мы постараемся найти дорогу, – нарочито весело стал уверять он.И словно в подтверждение своих слов Сергей, не выпуская её руку, пошёл в сторону леса.В лесу ощущалось приближение сумерек. Становилось прохладно и сыро. Они шли некоторое время и вдруг… опять вышли на тот же луг. После третьей попытки, когда они вновь очутились на злополучном лугу, Петрушевский остановился и предложил:- Давайте заночуем здесь.- Но… как?.. – всё это время, пока Сергей предпринимал усилия найти дорогу, девушка молчала, доверившись ему, но теперь она с сомнением посмотрела в его лицо, словно не понимала его.- Вон там – стог сена. Мы устроимся в нём и отдохнём. А утром, наверняка, сможем найти дорогу, - объяснил Сергей и добавил бодрым тоном: - Я сотни раз ночевал под открытым небом, уверяю вас, в этом нет ничего опасного.Анна не разделяла его уверенности, но она так выбилась из сил, что даже не стала возражать, а молча пошла за ним.Когда они забрались в стог, на низком чернильном небе показались звёзды. От дневной жары не осталось и следа.- Вам холодно? – спросил Петрушевский, заметив, что она дрожит.--Да, немного, – девушка изобразила подобие улыбки.- Какая досада, что я оставил спенсер в лодке! – воскликнул Сергей. – Определённо, вы должны побить меня, - пошутил он.- Вряд ли это меня согреет и вернёт домой, - печально улыбнулась она и закутала плечи своим шарфом.Но от тонкого полупрозрачного муслина пользы было мало. Подобрав ноги и свернувшись в комочек, девушка постаралась устроиться как можно дальше от Петрушевского.- Аня, -- тихо сказал Сергей – прошу вас, не нужно бояться меня, - он улыбнулся, - вы моя маленькая сестричка… Разве старший брат может обидеть сестру?Анна что-то пробормотала сонным голосом, и через секунду послышалось её ровное дыхание.Петрушевский не спал. Он лежал тихо, стараясь не потревожить сон Анны, и смотрел в звёздное небо. Странные чувства переполняли его. С одной стороны - он ругал себя за всё случившееся. Из-за его глупой беспечности страдает это хрупкое дитя! Но с другой стороны, он с удивлением обнаружил, что… ему нравится это приключение! Он готов был вообще не покидать лес лишь бы вот так слышать её дыхание в полуметре от себя, видеть её глаза и растрепавшиеся волосы, касаться её руки и слышать заразительный смех.Внезапно Анна застонала во сне, потом всхлипнула и вдруг по-настоящему заплакала, тихо, как плачут во сне, при этом она что-то бессвязно говорила. Встав перед ней на колени, Петрушевский осторожно потряс её за плечо.- Аня, Анечка, - позвал он, пытаясь разбудить девушку, - что случилось?- Нет, нет! – воскликнула она и, открыв глаза, мокрые от слёз, прижалась лицом к его груди, её руки обвились вокруг шеи Петрушевского.- Почему вы плачете? – с тревогой спросил он, не на шутку испугавшись. – Что-то болит?Но девушка только плакала, тихо всхлипывая, слёзы градом катились по её щекам. Сергей, шепча что-то, гладил её голову и терялся в догадках.Наконец, продолжая плакать, она спросила:- Вы… не оставите меня?- Ни за что на свете! – Сергей поднял её лицо и внимательно посмотрел в глаза. – Что за глупости приходят вам?- Я видела … Мы плыли на лодке… и было солнце, - Анна всхлипнула, - потом стало темно… Я стояла на острове одна, совсем одна… А вы уплывали всё дальше и дальше. Я звала вас, но… вы не слышали меня, - она замолчала, разрыдавшись.- Успокойтесь, дитя моё! – Петрушевский принялся платком вытирать ей слёзы, - вы намочите сено, - постарался пошутить он. – Это всего лишь сон, - он обнял её и осторожно стал покачивать, как ребёнка. – Не надо плакать, маленькая моя, - шептал Сергей и гладил её по голове, - вы устали… это всё – нервы. Надо поспать.Анна постепенно успокоилась и вскоре вновь погрузилась в сон прямо на его груди, всю ночь он продолжал согревать девушку в своих объятиях. Неведанная ему доселе нежность родилась в его душе. Это было такое странное и непривычное чувство, что Петрушевский вообще забыл об усталости. И даже когда долгожданный сон начинал одолевать его, он, вдруг открыв глаза, с тревогой всматривался в лежащее у него на плече Аннино лицо.В лунном свете оно было безмятежно спокойным, иногда маленький рот преображала мимолётная улыбка, трогательная и беспечная, свойственная всем невинным существам. Так мог бы улыбаться сам ангел, спустись он с небес. Лишь руки девушки, касавшиеся его шеи, и вся она такая живая, дрожащая от холода, прижавшаяся к нему в поисках убежища и тепла, доказывали её телесное существование. Сергей вдыхал свежий, горьковатый аромат её волос, ощущал - словно стучало в его собственной груди - биение её сердца, тёплый шёлк кожи на обнажённых руках и был благодарен за эту неожиданную доверчивость, которая вдруг проявилась, пробившись через природную стыдливость. Никакая сила в мире не смогла бы заставить его смять этот хрупкий, едва распустившийся цветок грубым или просто неосторожным движением, растоптать ангела, не оправдать оказанного доверия, уничтожив ту высшую связь, которая возникла между ними в эту ночь.На следующий день они довольно легко вышли на тропинку, которая вывела их к реке, и благополучно добрались до дома. После этого лесного приключения Анна перестала дичиться его, со стороны их и правда можно было принять за брата с сестрой. Но для Сергея это была уже другая игра.Осознав свои истинные чувства, он почему-то испугался. Все его предыдущие увлечения таяли, как дым, едва предмет обожания пропадал из вида. Но теперь.… Теперь он сам, изображая нежного старшего брата, гнал от себя возникшее чувство. Гнал, несмотря на то, что был почти уверен во взаимности своей любви. Он с легкостью читал это в глазах неискушенного чистого создания.Но мог ли он в этом хрупком, невинном существе, живущем в далеком от реальной действительности мире, искать того, к чему он стремился? И главное – имел ли он на это право? Будущее рисовалось ему неясными тонами. Сергею казалось, что если он признается Анне в своих чувствах, то перед ним откроются два пути: либо он забудет о благородных, байронических устремлениях и заживет размеренной семейной жизнью, далекой от романтических порывов, либо… погубит и себя, и её.«В конечном итоге, - размышлял он, - оба пути ведут в тупик. В первом случае, отказываясь от воплощения своих идеалов, я совершаю преступление не только перед самим собой, своей совестью, но и перед потомками. А во втором, … во втором - я не могу, не имею права погубить дорогого мне человека».Этой ночью Анна тоже не спала. Вернувшись к себе, она бросила на кресло шаль и грустно посмотрела в окно. Бледное лицо её было печально и задумчиво, тёмные круги легли под глазами.Рассвет уже вступал в свои права, накинув на сад лёгкую пелену тумана. Ветки мокрых деревьев и кустов неподвижно застыли, напоминая причудливые скульптуры. Некоторое время девушка стояла, напряжённо всматриваясь в окно, как будто хотела там что-то разглядеть. Потом, словно очнувшись от забытья, она