- Да, конечно, я всё подпишу, - отвечала Анна и подписала в указанных местах.
Цейдлер, чуть нахмурившись, внимательно смотрел на Анну.
- Всё? – она взглянула ему в лицо. – Теперь вы дадите мне подорожную?
- Да, конечно! – любезная улыбка вновь преобразила лицо Ивана Богдановича, он убрал подписанные Анной бумаги в папку, которую тут же спрятал в ящик стола, и всё с той же любезной улыбкой сообщил: - Приходите после завтра. Полагаю, к тому времени мой секретарь всё подготовит.
Когда Анна пришла в указанный срок, ей было сказано, что губернатор болен и принять её не может. В результате, Анна каждый день была вынуждена приходить к нему и каждый раз ей сообщали о болезни господина губернатора. Так прошло ещё две недели. Однажды Анна пришла вновь, мысленно молясь, чтобы в этот раз её приняли. Она понимала, что отказа более не потерпит. Если ей не удастся получить разрешение, она просто поедет на свой страх и риск. Цейдлер, казалось, удивился, во всяком случае удивление читалось в его взгляде, каким он окинул Анну.
- Анна… Александровна?! – спросил он, словно позабыл её имя.
- Да, а вы меня не ожидали увидеть, Ваше превосходительство? – улыбнулась она.
- Нет, конечно, но… - он замешкался на мгновение и вдруг признался: - Честно говоря, я думал, вы вняли моим доводам…
- Ваше превосходительство, давайте не будем терять времени и решим мой вопрос, - предложила Анна с холодной улыбкой.
- Ну что ж… Извольте! – Цейдлер протянул Анне папку, - Вот, пожалуйста ознакомьтесь внимательно.
Он говорил ровным официальным тоном, его прежняя слащавая любезность растаяла, подобно куску сахара в горячем чаю.
Открыв папку, Анна увидела два листа гербовой бумаги, исписанные аккуратным почерком. Она стала читать.
«1. Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, сделается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет уже признаваема не иначе, как женою ссыльно-каторжного, и с тем вместе принимает на себя переносить всё, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих быть оскорблений от людей самого развратного, презрительного класса, которые найдут в том как будто некоторое право считать жену государственного преступника, несущую равную с ними участь, себе подобною; оскорбления сии могут быть даже насильственные. Закоренелым злодеям не страшны наказания.
2. Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне.
3. Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собой взять не дозволено; это запрещается существующими правилами и нужно для собственной их безопасности по причине, что сии места населены людьми, готовыми на всякого рода преступления.
4. Отъездом в Нерчинский край уничтожается право на крепостных людей, с ними прибывших». *
Закончив чтение, она отодвинула документ и спросила, стараясь не выдать охватившего её волнения.
- Я должна это подписать?
- Да! – Цейлер вскочил и в волнении заходил по кабинету, - Да! Вы должны подписать! Неужели вы готовы это сделать? – он буквально сверлил Анну своим взглядом.
- Да, я готова, - отвечала она и взяв перо, обмакнула его в чернильницу, и вывела свою подпись в углу документа.
- Голубушка! – Цейдлер схватил её за руки и заговорил сбивчиво: - Я понимаю… Но я готов… готов сей же час порвать этот документ и… Ну как же можно?! Как можно соглашаться с этим?! Это безумие! По возрасту я гожусь вам в отцы и вот ежели бы я был им, то своей дочери запретил бы решительно!..
- Но я не ваша дочь, - усмешка скользнула по губам женщины, - Ваше превосходительство, давайте оставим … эмоции. Я могу ехать?
- Нет! – воскликнул губернатор. – Пока ещё мы уладили не все формальности – завтра к вам придут мои люди и обыщут ваши вещи.
Заметив тень, пробежавшую по лицу Анны, он развёл руками:
- Таково предписание, мадам! Я вынужден соблюдать порядок.
И действительно, на следующее утро в гостиницу, где жила Анна, явилась толпа мелких служащих. Они стали перебирать её вещи и один из этих подручных губернатора, расположившись за маленьким столиком, тщательно записывал перечень вещей.
Вся эта неприятная процедура продлилась около полутора часов, после чего писарь сказал:
- Сударыня, извольте подписать вот здесь, - он указал пером место под списком, - и здесь.