При каждом шаге ботинки по щиколотку уходили в водянистую жижу. Пробираться приходилось уже через огромные скелеты высохших деревьев, которые во времена расцвета их величия правили лесом, как динозавры когда-то были хозяевами земли. Какими уверенными в себе, наверное, были эти ящерицы, – исполинские гиганты, покорившие сушу и воду. Налаженная жизнь, устоявшиеся пищевые цепочки, равномерная борьба за выживание с последующей победой сильнейших. Консерватизм предвещал только дальнейшее процветание, через накопление жировой массы, рост клыков и боевых бивней.
Кладбище гигантов не имело никаких обозримых границ, но сердце наполнилось решимостью, сил для сомнений уже не было, поворачивать назад поздно. В моменты, когда выбор ограничен или его вовсе нет, особенно легко двигаться вперед. Нет необходимости мучить мозг постоянным обмусоливанием вариантов, среди которых не будет идеального. В действительности есть только один серьезные выбор, с которым нужно примириться, этот выбор – жить или умереть. Все остальное поправимо и особой роли не играет. Но если было принято твердое решение умереть, то нужно точно знать, за что ты собираешься это сделать, чтобы в нужную минуту не было сомнений для решающего шага.
Живых деревьев становилось меньше, из-за отсутствия листвы можно было осмотреться на десяток метров вокруг себя. Слева я заметил пробирающуюся среди кустов белую фигуру. Затаился и задумался, какого зверя она может напоминать. Я наблюдал как фигура то удалялась, то приближалась. В какой-то момент она сблизилась со мной настолько сильно, что я смог разглядеть в ее очертании человека. Молодая женщина собирала ягоды. На ней был летний белый сарафан, светлые, почти белые волосы. Она легко передвигалась среди кустов, ненадолго замирала и двигалась дальше. Захотелось закричать и попросить помощи. Я обрадовался ей как своей спасительнице. Но неожиданно для себя я остановился от озарившей меня догадки. На этом участке фронта боевые действия только начались, но война идет уже третий год. В отпуске я часто встречался со своими одноклассниками и друзьями, которые воюют не в небе, а на земле. Каждый день драгоценного отпуска мы проводили в веселье, выпивая такое количество алкоголя, какое только могли, совокуплялись с женщинами за деньги и по любви. В пылу очередного дружеского спора о нашей войне, Питер не нашел хорошего аргумента, и алкоголь подсказал ему тот, о котором ему было положено помалкивать. Питер рассказал о документах, пришедших к нему по закрытым каналам, где упоминались способы решения лишнего населения на новых немецких землях. У Питера не было никаких сомнений, что под фразой скрываются те самые фабрики смерти, где уничтожают людей. О них рассказывала вражеская пропаганда. Мы и сами догадывались о незавидной судьбе славян на захваченных территориях, но как-то не принято было об этом говорить. Зачем? Наша родина только сейчас начала делать первые уверенные шаги, еще полгода и войны закончатся. Можно будет задуматься о благородстве, загладить вину, примириться с неизбежными жертвами. Что я мог ответить Питеру, который преждевременно решился погрузиться в пучину вины за военные преступления. Лев и Медведь привели славян в лоно Священной римской империи. Буквально лет сто назад люди помнили, что они полабские славяне. Сейчас только по фамилиям можно понять, что они принадлежали к этим племенам. Переселенцы, совместные браки, повсеместное употребление немецкого языка привели к их полной ассимиляции. Также будет и в этот раз, ничего страшного не произойдет, а вот Рейх прирастёт новыми жизненно необходимыми территориями.
Нет, нужно было рисковать. Пусть попаду в плен, испытаю пытки и издевательства красных евреев, но в этом лесу мне точно не выжить. Я все еще нерешительно, но уже не скрывая своего присутствия, пробирался вперед, пытался найти кочки, выпирающие из общей трясины. Стратегия не подводила меня, пока одна из них не провалилась под моей ступней, и нога не нырнула по самое колено. Я уцепился за ветку и попытался вытащить ногу. С хлюпающим рыком нога выскочила из трясины, но без ботинка. Я выругался так громко, как только мог. Даже сам себе удивился, оказывается на ругань у меня еще оставались силы. В кустах, где должна была находиться девушка, забилась и тут же взлетела в небо огромная белая птица.
Немого отдышавшись, я продолжил продвигаться к кустам, где была женская фигура, но там никого не было. Я нашел только корзинку, наполненную черными ягодами, которые начал быстро засовывать себе в рот. Сок стекал по подбородку и шее, обжигая освободившиеся от грязи исцарапанные участки кожи.