Что же касается любовных интрижек, то и тут Евдокия была начеку: куда ходит и что делает… С какими женщинами встречается и о чем с ними беседует… Засматривается на кого-нибудь или не засматривается… Иногда расспрашивала его, чтобы проверить вкус — какие женщины ему нравятся, округлые или худощавые. А он всегда отвечал, боязливо поглядывая на бедра и оплывшую шею Евдокии, что предпочитает полных. Евдокия ему не верила, но и не сомневалась в своих женских прелестях. Потому что и у нее, как у любой женщины, были свои интимные «тайны» — например, как-то раз учитель физкультуры бросил мячик ей на бюст, и, представьте себе, мячик застрял как в баскетбольной корзине. Евдокия приняла это за флирт. И каждый раз, проходя мимо физкультурника, ему улыбалась, но тот так и не повторил свой «флирт».
Других «тайн» у Евдокии не было. И она не хотела, чтобы они были и у мужа. Поэтому этим вечером она то и дело поглядывала на стенные часы и в сторону окна, не послышится ли сигнал машины — когда-то он так извещал о своем прибытии.
Этим вечером свекровь первая пошла спать в сопровождении кошки, которая всегда ей грела постель. За ней незаметно ускользнула и Малина. Она жила в соседнем доме и всегда боялась, как бы кто-нибудь на нее в темноте не напал. К счастью, до сих пор никто не осмелился это сделать. За Малиной ушли в свою комнату и дочери — и им рано вставать в школу. В гостиной осталась только Евдокия. У нее было еще много дел: просмотреть десятка два тетрадей с классными работами по арифметике, собрать разбросанные нитки и клубки, сложить в шкаф незаконченные гобелены. Сделав все это, вышла на балкон проверить, не стоит ли все-таки внизу машина, может, она просто ее не слышала. Вслушиваясь в шум ночного города, постепенно гасившего уличные фонари, Евдокия глубоко вздохнула и вернулась в спальню, чтобы тоже лечь спать. Завтра ее ждал тяжелый день. Быстро сняла платье, стараясь не смотреться в зеркало, надела ночную рубашку и с глубоким вздохом легла. Ей было горько и тоскливо оттого, что вот она ложится спать одна-одинешенька и некому ее приласкать и согреть. Она долго об этом думала, пока на заснула. А когда проснулась и зажгла ночник, сразу же поняла, что ОН вернулся. За дверью висел его пиджак. Вероятно, он по привычке вошел в спальню, разделся, но, увидев, что она спит, тихо выскользнул, чтобы не будить. Он делал так и раньше.
Евдокия приподнялась на постели и долго принюхивалась. От пиджака разносился запах духов. Это показалось ей довольно подозрительным, и она подошла к вешалке. Обнюхала лацканы. Потом рукава. И подкладку. Сомнений быть не могло — духи! Она сняла пиджак с вешалки и вынесла из комнаты, чтобы не пахло. Бросила на одно из кресел и осмотрелась. Прислушалась. Из кухни доносился равномерный храп. Она приоткрыла дверь. Он лежал на кушетке, раскинув в стороны руки. Одеяло сползло, открыв грудь. Сначала она хотела его разбудить, но потом пожалела. Только склонилась над ним и понюхала растрепанные бакенбарды. От них несло табаком. Она немного успокоилась и на цыпочках вернулась в спальню, чтобы продолжить прерванный сон. Но так и не заснула. Утро застало ее бодрствующей. Дочери уже шумели в кухне, готовя себе завтрак. Отец их уже проснулся, но лежал с закрытыми глазами, с головой накрывшись одеялом, и с нетерпением ждал, пока они уйдут. Как только девочки ушли, он медленно откинул с лица одеяло, открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Евдокию с пиджаком в руках. Она была бледна.
— Что это?
— Пиджак, — неблагоразумно ответил он.
— Вижу, что пиджак!
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Потому что воняет…
— Чем воняет? — Петринский потянулся было к пиджаку, но Евдокия ловко отдернула руку.
— Разной гадостью… И вместо того, чтобы таращиться, лучше скажи, с кем ты провел эту ночь…
— Евдокия! — повысил голос Петринский. — Это уже слишком!
— Да ты понюхай, понюхай!
— Постыдись своих лет, Евдокия!
— Это ты постыдись! — швырнула она пиджак ему в лицо.
Петринский запутался в нем, и пока пытался высвободиться, Евдокия без устали повторяла:
— С кем ты спал? Скажи, с кем спал?
Он встал и подошел к умывальнику ополоснуть лицо.
— Ты мне ответь на вопрос! — продолжала разъяренная супруга. — С кем ты спал?
Петринский открыл кран и начал шумно отфыркиваться, словно стараясь заглушить голос жены. Но она не отставала, пока не заставила его заговорить. Обессиленный и подавленный, он подробно рассказал ей обо всем, что видел и пережил в Сырнево.