— С партсекретарем.
Димитр вздрогнул — он уже второй раз слышал это имя.
— Куда ушли?
— В амбулаторию…
— Наверное, измерить ему давление, — добавила одна из женщин, — кажется, они туда пошли… Проверь.
— А по-моему, — отозвался второй Близнец, — они пошли не в амбулаторию, а по партийным делом в Совет. Проверь там.
Железнодорожник махнул рукой и поспешил к воротам. Одна из женщин крикнула ему вслед:
— Митьо, верно, что они собираются пожениться?
— Это их дело! — отрезал Димитр, хлопнув калиткой.
Близнецы и их жены долго смотрели ему вслед, не понимая, отчего он рассердился — то ли и впрямь потому, что они порядком выпили, или потому, что Марийка собирается замуж за Балтова.
В этот день Димитру не везло. Балтова и Марийки нигде не было. Ни в амбулатории, ни в общине, ни в церкви, ни на новостройке… Рыская по селу, он дважды столкнулся с доктором и молодым Влаевым, но Марийки и Балтова так и не нашел. Он битый час без толку ходил туда-сюда, пока наконец ему не сказали, что видели их в старой части села, в Тополиной роще, где они осматривают подлежащие реставрации дома.
Запыхавшийся и взмокший, железнодорожник бросился в Тополиную рощу, расположенную на порядочном возвышении. Среди тополей и вязов темнели крыши старых домов, давно заброшенных хозяевами. Кто уехал работать в Тырново, кто — в Габрово, а кто поселился в самой Софии. Один из этих заброшенных домов представлял архитектурную ценность, но и он уже рушился. Ему дали отпугивающее прозвище — «Дом совы», потому что у трубы обосновалась сова, которая визгливо кричала по ночам, пугая людей. Из-за этой совы да из-за заполонившего двор бурьяна, в котором гнездились змеи и другие пресмыкающиеся, люди и обходили этот дом стороной. Никто не решился бы войти внутрь, чтобы не встретиться с каким-нибудь вампиром или призраком бывших собственников. Они были богатыми людьми, торговали кожами, некоторые из них и сейчас еще жили за границей, не проявляя никакого интереса ни к дому, ни к большому, заросшему теперь участку.
Железнодорожник долго рассматривал высокий двухэтажный дом, со всех сторон обшитый дубовыми досками; большой навес отбрасывал тень до самых ворот. Долго разглядывал и окна без стекол, часть из которых была выбита ветром и чьей-то злой рукой. Он обратил внимание, что дверь на второй этаж была открыта и за ней виднелись истертые и прогнувшиеся деревянные ступени. Почему-то ему захотелось подняться и посмотреть, что же там, на втором этаже, но он побоялся — не вампиров и призраков, а самого дома: как бы не рухнул, хотя на первый взгляд он и не казался таким уж гнилым. На всякий случай он решил не рисковать и посмотреть на него издали.
Сев на старый дуплистый ствол, неизвестно когда поваленный ураганом, он смотрел и любовался добротной работой. Строившие дом люди были настоящими мастерами, разбирались и в дереве, и в камне. Знали куда, что и как положить. И не жалели материала. Если уж строить, так строить! Чтобы было прочно! Труба и та была особенная: с крышечкой сверху, расширенная у основания, чтобы устояла при любом ветре. Знает сова, где устроиться! Наверное, и мыши есть на чердаке, по ночам они бегают, пугаясь крика совы, который иногда напоминает кошачий.
Размышляя о доме и его нынешних обитателях, Димитр неожиданно услыхал на лестнице шаги.
— Товарищ Балтов, подайте мне, пожалуйста, руку, а то упаду! Какая крутая лестница! Не понимаю, как по ней раньше поднимались.
— Раньше не ходили на таких высоких каблуках, как вы!
— Спасибо.
— Не за что.
— Есть за что…
— Ну, пусть будет так!..
— Держите меня крепче, а то упаду!
— Что ж, упадите, хоть посмеюсь!
Но она не упала. Ступила на последнюю ступеньку и вдруг оказалась лицом к лицу с дядей Димитром. Это ее очень смутило. Но чтобы не подать виду, она не отпустила руку партсекретаря и, улыбаясь, смотрела на своего дядю. Только подойдя к бревну, на котором сидел железнодорожник, она отпустила руку Балтова и громко, словно железнодорожник был глухой, сказал:
— Дядя, познакомьтесь с товарищем Балтовым!
Железнодорожник тяжело поднялся, подал руку и представился.
— Пришли осмотреть дом… А то завтра приедет комиссия из Софии, — сказал Балтов.
— И я давно здесь не бывал, — добавил железнодорожник, — совсем дом запустили… Работы здесь невпроворот…
Балтов молчал. Марийка молча шла следом. А впереди широко вышагивал железнодорожник.
20
Иван Балтов уже давно вышел из комсомольского возраста. Сейчас ему шел тридцать пятый год, и он сам считал себя уже довольно старым. Вначале многие сельчане приняли его за комсомольского инструктора, направленного на помощь местному руководству а строительстве санатория, но потом, когда увидели, как он ходит по селу и разговаривает с окружным начальством, поняли, что он шишка побольше. Стали прислушиваться к его словам и первыми издали здороваться.