- Интубируем?
- Видимо придётся, - нехотя согласился он и тут же переключился на другое. – А ты чего так рано?
Я неопределённо пожала плечами и молча прошла к нужной мне койке. Определила сразу, даже не всматриваясь, просто безотчётно понимая, что самый дальний пациент мой. Сначала проверила показания приборов, стараясь не смотреть на мужчину передо мной. Всё было, конечно, так себе, но прогноз на жизнь имел место быть. И только убедясь в этом, перевела свой жадный взгляд на него. Глаза бегали по чужому лицу, ища хоть какие-то признаки для узнавания, цвет кожных покровов был ожидаемо бледен и сер, дыхательная трубка и множественные гематомы также неплохо изменяли привычные черты даже для близких людей, что уж говорить обо мне, не видевшей человека 17 лет. Тертышный Артём Владимирович одновременно был похож и не похож на того, кто был нужен (или не нужен) мне. Высок и мускулист, и даже перемотанная повязками грудь не могла скрыть всей своей мощи.
Я рассматривала его долго, отчаянно копаясь в своей памяти и невольно сравнивая с отцом, неспособная принять решение, да или нет. Ещё бы долго простояла так, ломая себе голову и выворачивая наизнанку душу, если бы не громкий писк электрокардиографа. У пациентки, возле которой стоял Генка, таки началась тахикардия.
-Вот теперь точно интубируем, - констатировал он.
Спустя двадцать минут реанимационных действий, я появилась в ординаторской. Здесь уже было вполне людно, покивав всем желающим, я отправилась к ячейкам с картами. Был один верный способ получить ответы на терзаемый меня вопрос. Но мне так и не дают этого сделать, потому что звонит телефон и чей-то ровный голос оглашает на всё небольшое помещение.
-Урусова к главному.
Истомин Борис Анатольевич смерил меня недовольным взглядом и устало вздохнул.
-Ася, ты хоть понимаешь, что ещё только самое утро, а у меня от тебя уже изжога?
-Бывает, - не смогла я удержаться от сарказма. – Хотите что-нибудь из антацидов выпишу?
Наша встреча была вполне ожидаемой, странно, что вчера не вызвал. Это был далеко не первый наш разговор в этом кабинете, и каждый раз он заканчивался одним и тем же. Борис Анатольевич грозил мне всеми небесными карами, начиная от увольнения, заканчивая звонком отцу. Они дружили, давно и отчаянно, но я не могу сказать, что это сильно помогало мне в решение моих проблем, скорее даже наоборот, обеспокоенный дядя Боря, как звала я его в подростковом возрасте, дрюкал меня по делу и без, вынося бедный мой мозг в три раза чаще, чем того требовала ситуация. А косячила я всего лишь в два раза чаще. Так что фора у него была приличная. Впрочем, как было понятно, вечные разборки, выговоры и угрозы мало помогали в борьбе с моим самоуправством. И дело было тут не в том, что Борис Анатольевич по счастливой случайности был дядей Борей, а в моей упёртости. Если я что-то считала правильным, то я шла до конца. Спорное качество для хирурга.
-А, ты, не дерзи, - погрозил Истомин мне пальцем, вызвав во мне ностальгическую улыбку, которую я всё-таки сумела сдержать, не желая ещё больше расстраивать главрача.
Он умел быть разным – справедливым и не очень, строгим и всепонимающим, добрым и самодуром. В общем, всё зависело от ситуации и настроения. Сколько раз я видела, как заведующие отделений вылетали из дверей его кабинета с таким видом, будто Истомин лично к ним применил наказания анального характера.
-Аська, ты, вообще ничего не понимаешь? – беспомощного всплеснул руками Борис Анатольевич и рухнул в своё кресло.
-Пациент же жив, - упрямо я сжала свои губы.
-Пациент жив, а вот Асмолов на тебя жалобы во все инстанции пишет. Плешь мне вчера всю проел, чтобы я тебя того…
-Пусть пишет, - отмахиваюсь я.
-Ага, пусть. Только мне уже из области звонили с требованиями разобраться, как это зарвавшийся хирург притесняет заслуженного профессора.
-Да у него руки дрожали! - не стерпела я, повысив голос. – Он стоял там со скальпелем в руке и растерянно хлопал глазами. Не в состоянии принять решение, делать ему спленэктомию или нет! А у него в это время пациент кровью на столе истекал! Не верите мне, спросите…
-Никого ни о чём я спрашивать не буду! – злобно хлопнул он кулаком по столу, прерывая все мои объяснения. – Он оперирующий хирург, в своё рабочее время выполняющий свою работу и имеющий на это все права. Профессор медицины и заслуженный работник здравоохранения РФ.
-И что я должна была делать?! Дать ему убить человека?!