И такое положение дел Чарли Хеддока не устраивало. Всё должно было работать само по себе. Люди должны были рассказывать всё и доказывать друг другу сами по себе. Люди должны были спорить друг с другом, а не с ним, не с Хеддоком. Вот в чём принципиальная разница его подхода, от подхода старейшины, заведующего всей пропагандой на Аполло-24.
И сейчас он стоял перед залом, полном взрослых состоявшихся людей, и рассказывал про то, как некогда люди довели Землю до того состояния, в котором она сейчас находится. Как переполнили её собой, как загадили реки, моря и озёра. Как испортили весь воздух. Как нарушили мировой баланс всего: круговорота воды в природе, содержания углекислого газа в атмосфере, даже наклон Земли к собственной оси. И всё это привело к тому, что они могут наблюдать сейчас.
Как все надеялись, что что-то может исправиться, когда группа выживших решила поместить оставшееся население планеты в криокамеры, задать тысячелетний срок его пребывания и разбудить после этого. И это всё сделали они сами. Сами с собой. Это очевидно, и быть по-другому не могло, ведь именно они проснулись в эти криокамерах, пусть уже и не помня ничего из своего прошлого.
Вся концепция могла уложиться в несколько предложений, но Хеддок растянул её на два с лишним часа. Лишних слов при подтверждении не бывает. Они бывают лишними при оправдании. Когда надо что-то опровергнуть. А вот когда надо что-то доказать, то каждое дополнительное слово будет лишь дополнительным кирпичом на твоей чаше весов с аргументами.
– Есть вопросы? – Хеддок завершил говорить и добродушно уставился на своих слушателей. Около трёхсот человек сейчас слушали его, многие пришли на эту лекцию уже не в первый раз, и у него складывалось впечатление, что он, скорее, в кругу единомышленников, нежели слушателей.
Молодой парень поднял руку:
– Да, у меня есть, господин Хеддок.
– Прошу Вас. Как Вас зовут?
– Меня зовут Остин…
– Прошу Вас, Остин. Какой у Вас возник вопрос?
– Я бы хотел узнать… В общем… Если Земля была так перенаселена… И так много людей было. По всей Земле… То почему осталась только одна станция? Почему не несколько? Можно ж было сделать много станций, раз так много людей есть…
Он не успел договорить, как уже скорей пожилого, чем зрелого вида тётенька криком перебила его, утверждая, что он несёт глупость:
– Да, ты правда не понимаешь? Это было всё ради нашего спасения! Мы еле выжили. Мы остались целы, только потому что отчаялись на такой важный шаг. Если бы мы этого не сделали, то всю человечество бы погибло. Всё! Как ты можешь это не понимать?!
К ней подключилась ещё одна тётенька помоложе и ещё несколько человек разных возрастов, иногда поддакивающих на некоторые их реплики. Из разных концов зала стали разноситься разнообразные оклики, упрекающие молодого человека. Сам Остин пытался сказать, что задавал свой вопрос лектору, что суть вопроса состояла в желании понять произошедшее, а не упрекать кого-то в решениях, что всё, что он хочет, так это лучше разбираться в причинах и следствиях и не более того. Его никто не слушал. Его только перебивали, учили, затыкали рот и с определённого момента уличили в глупости и высокомерии.
Хеддок глядел на это и не мог нарадоваться тому, как построил весь свой процесс. Не зря он так хорошо классифицировал свою аудиторию – с ним всегда должны быть те, кто на уровне веры согласен с его аргументами. Такие люди, для которых его правда является непреложной, практически священной истиной, которую нельзя подвергать сомнению даже в собственных мыслях, не говоря уж про то, чтобы делать это публично.
Когда он смотрел на подобное, то каждый раз только и делал, что успокаивался. Его правда держится в этом мире железно. Его правда может существовать уже сама по себе. Эти лекции, по сути, нужны были уже только за тем, чтобы размяться. Тряхнуть стариной, чтобы не терять хватку. Да и для собственного удовлетворения и поднятия духа было очень важно в очередной раз убедиться, что система работает слаженно и долговечно. Что она держится не на моменте, не на случайности, а на выверенных расчётах, которые и правда могут существовать вечно.
В зал незаметно зашёл помощник Хеддока и тихонько подошёл к нему. Приблизившись совсем вплотную, он прошептал ему на ухо:
– Господин Хеддок, у Пейтона Кросса инфаркт. И при нём найдена без сознании Делейни Харпер. У неё сотрясение мозга.
– Это он её так? – также шёпотом спросил Хеддок.