За это вчера получила Делейни. За то, что он не мог кончить. Не мог выплеснуть своё семя в неё уж хоть как-то. И пришлось сделать это самому. Сделать самому то, что обычно делала она. Потому он сделал это так, как не могло хотеться ей. Но как должно было хотеться ему… Насилием. Ведь только насилие могло сделать его сильнее в те моменты, когда не хватало воздуха. Когда не хватало правильной работы организма, способного привести его в состояние оргазма. Именно тогда на помощь ему пришло насилие, которое работает совсем не так, как это делают женщины.
И сейчас Пейтон понимал это лучше, чем факт того, что он лежит на больничной койке после инфаркта… Ах, да-да. Инфаркт. Это уже не признак – это следствие старости. Хоть он и «микро» как сказал врач… Но такое уж «микро», когда просто так не можешь даже лежать спокойно. А уж если начнёшь двигаться… То никакого «микро» тут нет и в помине. Тут полная задница. Вот, как он это называл. Полная задница…
Ему часто приходилось острить насчёт выражений, и это выражение лишь напоминало ему о том, что весь мир повернулся к тебе задницей. А «полной» означает, что это касается всех сфер жизни. Всех его сфер жизни… Какой из него старейшина, если он не может даже встать с кровати без посторонней помощи, не говоря про то, что это же он, Пейтон Кросс, тот самый старейшина, что держался самым крепким бойким и боевым старейшиной среди всех. Это именно он мог объяснить всё, что угодно. Именно он мог острить, угрожать и скалиться на оппонентов, а они должны были отступать. Перед ним. Перед старейшиной Пейтоном Кроссом, самым яростным среди всех старейшин…
Самым яростным и неспособным подняться с кровати. Полная задница – вот, что это такое. И другого слова тут не подобрать. Его съедят. Свои же друзья старейшины съедят просто за то, что он не сможет ответить. Ох, как же хорошо он их знал. Шакалы, трусливые шакалы, которые всегда отступали перед его умом и виртуозными речами. И никто ему не поможет. Ему не дадут даже очухаться. Даже перевести дух в новых реалиях – уж не то, чтобы дать время на восстановление… И будет он тихо и молча сидеть где-нибудь на отшибе станции, в своих новых апартаментах из одной комнаты, в лучшем случае, и писать мемуары… Да, теперь время для мемуаров. Потом можно будет оставить их после себя… Но это в том случае, если ему дадут хотя бы одну свою комнату…
Кстати, вот за это стоит теперь серьёзно побороться. Уж хотя бы одну, но отдельную комнату ему должны дать. Он не будет сидеть с остальными в одно и делить углы, как те, что работают в секции добычи или продовольствия. По-хорошему, ему бы надо оставить его шикарные апартаменты, но понятно уж и без слов, что такое ему не оставят. Такое другие старейшины приберут себе, уж сомневаться не приходится… А вот отдельную комнату можно себе выторговать, если сразу начать это делать. Они ж не знают, сколько у него ещё сил. Много-мало. Может, у него и столько, чтоб продолжать бодаться день ото дня. Никто ж это не знает… Оставить себе квартиру из одной комнаты и заняться мемуарами… Да и про Делейни придётся забыть…
Сил-то на неё уже нет. Не говоря про то, захочет ли она спать с обычным человеком… Над последними мыслями Пейтон всерьёз задумался. А правда, всё это время она спала с ним, потому что он сам ей так нравился. Пусть даже не телом, а чем-то другим. Своими способностями убеждать или объяснять может быть. Но всё же способностями, а не должностью, которая выгораживала её, если потребуется, и вообще решала все её вопросы. Если так, то это может иметь продолжение. Ведь стонала она очень даже по-настоящему. И приходила всегда сразу, как только вызывал к себе. Всегда в расположении духа и довольная. Можно ли было притворяться всё это время?
Пейтон молча смотрел в стену, затем на дверь палаты, в которой находится. Он смотрел на разные предметы, и в голову ему приходил один и тот же ответ – только притворяться и можно, если это всё время. Будь она искренней, то хоть как-то могла бы и прикрикнуть на него, сказать, что ей что-то не нравится, сделать замечание за что-то, что идёт не так, как ей надо. В конце концов, она же женщина. Как может получиться так, что она всегда только в хорошем настроении? Это может получиться только в том случае, если это искусственно. По-другому никак.
Можно, конечно, ещё предположить, что кто-то психически больной и всегда хихикает без остановки. Пейтон вспомнил, что у них был один такой, из секции Просвещения, который сначала смеялся периодически, когда что-то рассказывал, потому стал смеяться не впопад в течение всей своей речи, потом стал смеяться и без рассказывания чего-то, а потом такое стало повторяться с непонятной регулярностью, причём уже не в виде лёгких «хи-хи», а раскатистым демоническим ржачем. Его достаточно быстро отдали врачам, которые заключили, что он не в состоянии адекватно воспринимать свои собственные действия и не может их контролировать. Кто-то ещё стал говорить, что его дёргают за верёвочки как марионетку, из-за чего это психическое расстройство и назвали марионеточной болезнью.