Пора выяснить, что стало с репликантом.
Глава 2
— Все живы? — коротко спросил Максимилиано, едва увидев Стрижа.
Тиаматец был облачён в эгиду с повреждёнными крыльями, что красноречиво говорило о состоянии репликанта. На поясе он закрепил «птицелов».
— Да, — коротко ответил Лёха и, поколебавшись, всё же уточнил: — Как Арес?
— Плохо, — тяжело вздохнул Максимилиано и открыл дверь в одну из жилых комнат.
Увиденное не вызывало оптимизма. Существо, недавно бывшее репликантом, билось в оковах, рыча и щёлкая острыми зубами. Лишь спустя пару секунд Стриж осознал, что понимает его. Это было не похоже на привычную человеческую речь, а скорее на… музыку? Звучание, в котором нет четко выраженных, узнаваемых образов, но точно угадывается настроение, чувственное наполнение.
Ареса переполняла ярость с нотками обиды.
«Белочка, — мысленно позвал Лёха. — Ты понимаешь, что он говорит? Он вообще говорит?»
Демоница появилась в облике строгой то ли библиотекарши, то ли учительницы из фильма для взрослых. Из его начала, где все ещё одеты. Бросив снисходительный взгляд поверх узких очков, она высокомерно ответила:
«Конечно, понимаю. Но ты велел мне заткнуться, так что теперь разбирайся сам».
Будь она материальна, Лёха своими руками удавил бы гадину. Нашла время обижаться и сводить счёты.
«Давай не сейчас, а? — попросил он. — Аресу нужна помощь».
Демоница демонстративно опустила взгляд на беснующегося одержимого, затем с ухмылкой посмотрела в глаза Стрижу.
«Как по мне, он в полном порядке. Не считая оков».
Лёха глубоко вдохнул, выдохнул, а затем как можно спокойней спросил:
«Что ты хочешь за помощь?»
Демоница победно улыбнулась, облизнула губы раздвоенным языком и прищурилась:
«Будешь должен мне желание».
«Слишком размытая формулировка, — не согласился Лёха. — Мало ли чего ты захочешь».
Белочка скривила недовольную гримасу.
«Желание в рамках разумного. Без убийств друзей, пожирания врагов и всего такого».
Обещать что-то неопределённое демону не хотелось, но одного вида одержимого репликанта хватало, чтобы понять: меры нужно принимать как можно быстрее, пока ещё не поздно. Если уже не поздно.
«Может, сойдёмся на сытной кормёжке магами?» — попытался поторговаться Стриж.
«Я сыта, — объявила демоница. — Решай, нужна ли тебе моя помощь».
Уже понимая, что в будущем он может серьёзно об этом пожалеть, Лёха коротко ответил:
«Нужна».
Довольно улыбнувшись, демоница сообщила:
«Он в ярости, что ты и все остальные предали его. Предпочли ему чужаков».
«Так дело не пойдёт, — прервал её Стриж. — Сделай так, чтобы я понимал его напрямую, без этих игр в пересказ. Ты же всё равно в моей голове».
«Ещё немного, и я подумаю, что ты не рад меня видеть», — подозрительно прищурилась Белочка.
«Не хочу тебя обременять и беспокоить по пустякам», — сухо ответил Лёха.
Скорчив умилённую физиономию, демоница всё же посерьёзнела и напомнила:
«Наша речь не слишком похожа на вашу. Но я постараюсь облечь всё в наиболее понятные тебе образы».
«Буду премного благодарен».
Виски кольнуло болью, навалилась адская мигрень. Резко выдохнув сквозь сжатые зубы, Стриж схватился за голову, словно опасался, что та сейчас взорвётся.
— Командир, ты в порядке? — шагнул в камеру Максимилиано.
Диалога с демоном он слышать не мог, а потому резкое недомогание друга вызывало беспокойство.
— Сейчас буду… — тихо прошипел Лёха. — Симбионт устанавливает апгрейд.
— Не понял, — опешил от такого ответа тиаматец.
— Я смогу понимать Ареса, — морщась от боли, пояснил Стриж. — В теории.
— Ты не сможешь меня понять, даже говори мы на одном языке!
Осознание, что эту фразу произнёс не Максимилиано, пришло не сразу.
Повернув голову, Лёха встретился взглядом с чёрными глазами одержимого.
— Ты понимаешь человеческую речь? — спросил ошарашено.
— Да.
Рычание твари странным образом трансформировалось в понятные слова. Судя по лицу тиаматца, понятные только Стрижу.
— Ты помнишь меня?
— Да! Предатель!
Одержимый дёрнулся в цепях. К счастью, Максимилиано не стал рисковать и использовал оковы из сплава Древних, закрепив те так, что Арес не мог освободиться, даже переломав себе пальцы.
Уже не обращая внимания на головную боль, Лёха присел напротив репликанта, чтобы тот мог без труда видеть собеседника.