Выбрать главу

Мартин вспомнил как раздираемый амбициями, но бесконечно мечтательный, он решился принять на себя временную гибель. Это происходило 415 лет назад, а кажется, что вчера. Ни на секунду он не усомнился в правильности своего решения. «Безумный поступок,» - говорили его коллеги и скорбно качали головами. Близкие друзья, коих у Мартина было не так много, говорили то же самое, но добавляли: «Выпьем за это!». Но сейчас ему вспомнились слова Теда - продюсера и верного товарища: «Ты оседлаешь время! Зажмешь время ляжками и будешь хлопать по спинке!». Во многом это именно его, Теда, идея: исчезнуть из мира на неопределенный срок, чтобы начать жизнь с нового листа.

Пресс-конференция перед заморозкой. Солнце неторопливо соскальзывало с зенита, и за стеклянной крышей плавным градиентом раскинулось лазурное небо. Репортеры, похожие на выжидающих кормежки зверьков, ждут возможности задать вопрос. Под крышей мечутся стаи дронов. Их глаза-камеры нацелены на Мартина, объективы нервно подергиваются. Сам Мартин стоит за трибуной в кислотно-зеленом пиджаке и желтом фосфоресцирующем галстуке. Ровные грани Мартинового носа отлично смотрятся в естественном освещении. На голове золотой волной высится эффектная прическа. Знакомая симфония случайных звуков ласкала его слух: покашливания, перешептывания, звонкие щелчки и приглушенные хлопки. И десятки глаз, устремленных на Мартина в ожидании речи. Репортеры хватались за каждую секунду происходящего и пытались прикинуть, как обозначить новость: сенсация, скандал или, может быть, юмор.

Мартин активно махал собравшимся в зале людям. Ошалелая улыбка на лице сменялась мрачным смирением и обратно едва ли не чаще, чем вспотевшая ладошка перемещалась из стороны в сторону. Репортеров было не меньше сотни. Все они сгрудились у самой сцены, оставив остальную часть зала совершенно пустой.

- Итак, я говорю вам «привет»! Говорю «привет», хотя должен бы попрощаться, верно? Ведь для вас я все равно, что умру.

Мартин замолчал и перестал улыбаться. Пухлыми кулаками он обхватил галстук и затянул потуже. «Это будет словно петля! Ты висельник, Мартин!» - говорил Тед за два дня до конференции. В тот день они здорово напились.

- Я опустошен. Знаете, через меня будто протянули весь мир и во мне самом от этого ничего не осталось. Я как опустевшая раковина, выброшенная на берег и иссыхающая на солнце. Вы возразите: «Парень, да ты просто второсортная «звезда», оказавшаяся на дне. Напейся и проспись». И будете правы, черт возьми. Но я здесь не для того, чтобы жаловаться. Через несколько дней мне предстоит уснуть и проснуться там, где о вас не останется даже воспоминаний. Можете ответить, зачем вы мне вообще нужны теперь?

В зале установилась абсолютная тишина.

- Но всё это имеет строго определенный смысл. Всю жизнь я только и делал, что скандалил. О, как я любил это делать! Скандал на камеру, чтоб миллиарды зрителей узрели - шик ведь, да? И рейтинг неизменно растет, будь это хоть сотый скандал на неделе. И что, сейчас я стою перед вами - думаете, я изменился? Думаете, буду строить агнца божьего? Ни черта! Я тяну лишь на козла отпущений, им и являюсь! И вовсе это не жалоба! Я заявляю об этом гордо, решительно, от всей души. Чувствуется мне, это самое важное, что доводилось произносить мне вслух. Я чертов сукин сын в блестящих нарядах, эпохальное воплощение земных пороков. Я живу в праздной роскоши, когда миллионы детей на марсе рождаются обреченными на рабский труд. Люди обсуждают мои наряды, когда восставшие города Луны пылают в пламени ядерного пекла. Раз в месяц я изменяю форму лица и всей своей башки, когда каждую секунду люди по всему свету умирают от холода и голода. Я не открываю вам великой истины. Испокон веков человечество не знало справедливости. Быть может, такова природа наша, и лучшего мы не достойны?

Мартин яростно тряхнул головой.

- Не верю! Пройдут сотни, тысячи, десятки тысяч лет, прежде чем я буду возвращен к жизни, но я так и останусь дешевым шоуменом - символом безумной эпохи, с этим ничего не поделать. Не стыдитесь того, что такой ублюдок как я будет представлять вас перед людьми нового времени. Я лишь форма, знак. Я сказал, что пуст, помните? Так вот, я собираюсь вобрать в себя все грехи нынешнего мира и пронести их сквозь время в светлое будущее, где искуплю каждый до последнего. За этим я и отправляюсь!

- Какого же ваше условие!? - не выдержали сразу несколько репортеров.

- Я буду возвращен к жизни тогда, когда на земле не останется человека беднее меня!

Толпа взорвалась. Дроны-камеры заметались по залу, пытаясь выловить ракурс поудачней.