— В каком смысле?
— Как о работнике, о человеке.
Илья понимал, насколько может быть предвзятым его мнение, и тем не менее сказал то, что думал:
— Работник он никудышный, а человечишка еще хуже.
— Чем он плох?
Вопрос озадачил. Какие он мог привести примеры, кроме интуитивной, личной неприязни?
— Мне трудно ответить… — сказал Илья после небольшой паузы.
— То-то и оно, брат, — Андрей Лукьянович загадочно усмехнулся.
«Наверное, знает о нашей с Купоросом стычке? — подумал Илья. — В такой деревне, как станица Шиханская, тайны долго не держатся».
— Между прочим, замечаю я, что ты последние дни ходишь, как опоенная лошадь…
— Нездоровится…
— В твоем возрасте всякие недуги проходят быстро. — Андрей Лукьянович опять усмехнулся.
Прошло несколько дней. Илья по-прежнему тосковал и наконец не выдержал: напарился в бане, побрился, обрызгался одеколоном, надел все чистое, праздничное и отправился в больницу повидать Женю и объясниться с ней. Намерение не сбылось — после дежурства она ушла домой.
Вечером Илья несколько раз прошелся вдоль знакомого палисада, поглядывая на ее окна. Ему казалось, что, если он сейчас не войдет и не скажет все, что решил, — будет катастрофа…
Зная секреты запоров Федосьи Васильевны, он открыл сени и без стука вошел сначала в переднюю, а затем и в комнату Евгении. Она стояла у стола и гладила.
— Здравствуй, Женя!
— Здравствуй. Раздевайся и проходи. — Она встретила его так, будто между ними ничего не произошло.
— Ты извини, что я не постучался.
— А я ждала тебя…
— Ждала? — Илья подошел к ней, взял за руку. — Ты меня ждала?
— Представь себе… — Она закусила нижнюю губу и резко запрокинула голову. Он видел, как дрогнули ее ресницы.
— Женя!.. — Голос его звучал слабо, неуверенно. — Мне так хотелось тебя видеть. Почти каждый вечер я бродил вокруг твоего дома.
— Ну и зашел бы! — Она сжала его ладонь и поцеловала в щеку.
— Ты хоть думала обо мне немножко?
— Конечно.
— Что ты думала?
— Какой ты упрямый, настырный…
Кровь била ему в виски, щека горела.
— Такой уж уродился…
Обласканный ею, Илья решительно заговорил о женитьбе.
— Какой смысл мучить друг друга, Женя?
— Господи! Не знаю, кто кого мучает…
— Я не могу больше без тебя.
— Все так говорят…
— Этого я еще не говорил никому, тебе первой.
Илья рассказал ей о детстве, об Аннушке, не утаив ничего.
— Ты у нее только жил, и между вами ничего не было?
— Я же тебе сказал, что Аннушка, как сестра мне…
— Как сестра… — Женя поставила утюг на конфорку от самовара, села против Ильи на скамейку. — Я верю тебе, Илюша. Человек ты упрямый, знаю, что не отступишься. Значит, тому и быть. — Женя протянула ему мягкие, теплые руки…
Илья невольно вспомнил мать. Сейчас она порадовалась бы вместе с ним, сняла бы с Федосьиной божницы икону и по старому обычаю напутствовала бы словом своим. Пожалел, что не будет у них того торжества, на которое обычно приходило полстаницы.
Женя отнесла на кухню утюг и вернулась с тарелкой сдобных пряников.
— Это мама прислала. — Она поставила тарелку на стол. — У меня еще вино есть. Целая бутылка.
Пили из маленьких рюмочек, закусывали пряниками.
— Тебе придется перебираться ко мне. Я не люблю твою старуху.
— Что ты! Она очень добрая!
— Нет. У нее злые глаза…
— Ну хорошо. Завтра же я перееду.
Комната, где они сидели и пили кагор, была тускло освещена небольшой керосиновой лампой. На подоконниках стояли цветы. Знакомая кровать со свисающим цветным пологом, с острыми углами высоко взбитых подушек. Илье нравилось здесь.
Вдруг в передней что-то мягко шлепнулось об пол.
— Это кошка прыгнула с печи. Значит, хозяйка идет.
И правда, вскоре звякнула в сенцах щеколда, заскрипели половицы.
— Минутку… — Женя торопливо застегнула халат и скрылась за дверью. Она долго не возвращалась.
— Все хорошо, дорогой! — Женя пришла оживленная, нагнулась к нему и прижалась разгоряченной щекой. Никогда еще она не была такой нежной и ласковой.
— Налей рюмку вина, я угощу Федосью Васильевну.
Она снова ушла. Через перегородку слышался их приглушенный разговор, но слов нельзя было разобрать. Чуть позже в освещенном луной окне мелькнула закутанная в шаль женская тень.
— Ушла… — сказала Женя, подошла к столу и взяла с тарелки рассыпчатый пряник.
— О чем вы шептались? Ты ей все сказала?
— Да. Сказала, что выхожу замуж и что ты переедешь сюда.