Все знали, что старший учитель может выполнить свою угрозу. После обедни вся голодная орава молельщиков отпускалась на час домой. Матери для них берегли лучшие куски пирогов с тыквой или морковкой. Стоять голодными на коленях не улыбалось.
— Я, Владимир Александрович, вышиб раму, — сказал Санька Глебов и поднял руку.
— Хорошо. Я с тобой поговорю потом. А сейчас все марш строиться и в храм! — приказал учитель.
Бывало еще и так: часть учеников, в том числе и Илюха, приходили в школу задолго до начала занятий. Одни придумывали разные игры, другие баловались, третьи наспех делали заданные на дом уроки. Илюшка почти никогда не раскрывал дома ни одного учебника. Никто из домашних не интересовался, когда и где он готовит уроки. Учится хорошо — и ладно. Иногда отец заставлял прочитать что-нибудь вслух. На этом проверка кончалась. За учение родители не беспокоились. Илюшка быстро и хорошо запоминал прочитанное, а поэтому, как только он приходил из школы, всегда находилась работа по хозяйству. Мальчик должен был поить скотину, раздавать корм, рубить и колоть дрова. Если выдавалась свободная минута, то моментально набивал карманы бабками и играл до самой темноты. Тяга к игре в козны была необоримой. Другим пристрастием были сказки. Мальчишки собирались у кого-нибудь на повете, зарывались в сено и могли рассказывать друг дружке до бесконечности, Пересказывали одни и те же сказки по нескольку раз, а иногда сочиняли и сами, улучшали варианты, слышанные от других. Илюшка обладал совершенно неуемной фантазией и так иногда завирался, что ставил товарищей в тупик, выставляя в смешном виде станичных знакомых.
Работа по хозяйству, бабки, сказки на поветях отнимали все свободное время. Заданные на дом уроки Илюха на скорую руку учил в школе и включался в игры или проказы. Неистощимые на выдумки ребята всякий раз изобретали какое-нибудь новое озорство.
Однажды придумали такую коварную забаву. Лежал в классе за печкой суковатый вязовый дрючок с обгорелой в корневище закорюкой. Дрючком этим сторожиха мешала в печке угли. Кочережки всегда куда-то исчезали.
В классе была огромная, тяжелая, обитая войлоком дверь. Мальчишки, как правило, впопыхах неплотно ее прикрывали, выстуживая и без того не очень теплое помещение. Дежурному надоело таскать провинившихся первоклашек за уши, и старшие сообща изобрели кару. Дверь из класса открывалась в сени. Решили вытащить из-за печки вязовую сторожихину кочережку и пристроить ее между дверью и косяком. Как только какой-нибудь мальчишка, разлетевшись, с ходу открывал дверь, черный, закопченный дрючок валился прямо в лицо. Ошеломленный такой встречей бедняга отскакивал и под хохот сорванцов начинал растирать сажу на щеках. В тот день все так увлеклись своей забавой, что не заметили, как прошло время и в открывшуюся дверь вошел старший учитель Владимир Александрович Гетманов. Ребячья забава рухнула ему на голову.
— Болваны! — крикнул он и, схватив дрючок, с остервенением швырнул его за печку. Вытирая платком испачканные руки, начал искать сердито вытаращенными глазами виновника. — На сей раз я не отпущу вас домой до тех пор, пока не назовете имя этого негодяя!
Зал притих. Сначала кто-то из мальчишек, давясь от смеха, пыхтел за партой, затем дружно, как это часто бывает с детьми, все неудержимо захохотали.
Гневно поджатые губы Владимира Александровича судорожно тряслись. Нос, щеки и кипенно-белая рубаха с черной бабочкой — все было испачкано сажей.
— У вас, Владимир Александрович, лицо в саже, — захлебываясь от смеха, прошепелявил Егорка Шулов. Он был родственником учителя, недавно женившегося на его тетке.
Поняв, что он попал в нелепое положение, учитель схватился за голову и выскочил из класса, забыв закрыть за собой дверь. Вернулся он в чистой рубахе с бантиком, который стрижом выглядывал из откидного воротника военного кителя.
Озорство зашло слишком далеко, поэтому после команды «на колени» все, как один, бесшумно и быстро влезли на парты.
— На рубцы! — последовала вторая команда. Ученики исполнили ее так же беспрекословно, хотя стоять на рубцах, где лежали карандаши и ручки, было несладко — сразу становилось больно коленкам.
Скрестив на груди руки, учитель прошелся посередине класса из конца в конец, остановился перед первоклашками и проговорил строго:
— Если не будет назван зачинщик, заставлю вытянуть руки.
Не понимая всей унизительности наказания, мальчишки принимали его как вполне заслуженное. Лучше уж постоять на рубцах, потерпеть, чем быть ябедником.
— Вытянуть руки! — снова раздалась сердитая и протяжная команда учителя.