После этого случая терпение матерей лопнуло, и они пригрозили ребятам, что пожалуются комиссару Мавлюму, который считался в станице главным большевиком.
Стоит однажды Илюха у ворот и видит, как подъезжает к их дому на темно-гнедом коне с коротко подрезанным хвостом сам Мавлюм. Он в кожаной, перекрещенной ремнями куртке, с наганом в кобуре, на голове круглая папаха с алым бантом.
«Значит, дознался», — подумал Илюшка и порядком струхнул.
Мавлюм смело въехал во двор. Пока он слезал с коня и привязывал его к плетню, на крыльце появилась мать. Гость запросто, радушно с ней поздоровался, а с Ильи долго не спускал черных насмешливых глаз. Смуглый, темноволосый, он, весело подмигнув, проговорил:
— А ну-ка, Ильяс, тащи оружие.
— Оружие? — У Илюшки сжалось сердце. Все это было неспроста.
Мать испуганно посмотрела сначала на гостя, потом на сына. Занятая поездкой на мельницу, она ничего не знала о его делах.
— Нет у нас, товарищ Мавлюм, никакого оружия, — ответила она.
— Ну а если я найду? — улыбчиво сощурился Мавлюм.
«Вот оно и началось». Илюха испугался этих темных, проницательных глаз. Было неловко, что мать божилась и призывала в свидетели разных святых…
— Вы, мамаша, погодите, — остановил ее Мавлюм и, кивнув на Илью, добавил: — Сынок ваш лучше знает…
— Не знаю… — пролепетал Илюшка.
— Может, и вправду знаешь? — строго спросила мать.
— Ладно, тетка Анна. Вы не тревожьтесь. Мы спокойно выясним сами. Так говоришь, Ильяс, нет оружия?
— Нет… Патронов достали…
— Японских?
— Ага!
— В ящиках?
— И в ящиках, и рассыпаны были на дне…
— Ну а еще что вытащили?
— Были снаряды…
— Снаряды… А дальше?
Про пики Илья сказать не успел, да и язык у него не поворачивался. Про пики крикнула Настя. Она стояла в сенцах за дверью и все слышала.
— А ну покажи, где лежат пики? — приказала мать, и опять начались причитания. А у мальчишки сердце того и гляди выскочит из-под полушубка. Повел гостя в амбар. Мавлюм взял стоявшие у плетня вилы, достал все богатство и выкинул на двор.
— А говорил, нет оружия?
— Это пики, — сдерживая слезы, ответил Илюха.
— Это холодное оружие. Можно насквозь проколоть человека. — Мавлюм подхватил одну пику, сделал выпад вперед, повертел над головой, потом положил на землю, наступил ногой и переломил пополам. То же самое проделал и с остальными. Отойдя от груды обломков, сказал матери: — Прибереги, тетка Анна, может, сгодятся на что-нибудь. — Отряхивая кожаные перчатки, Мавлюм толкнул яловичным сапогом груду обломков, не глядя на Анну Степановну, спросил: — Про Мишку что слышно?
— Служит… — Мать горько сморщилась и махнула рукой.
— Зря служит… Ладно, мамаша, не плачь… Если башка есть, уцелеет и домой вернется. Вот тогда я с ним говорить буду… А ты, друг, смотри не больно-то балуйся оружием. Это тебе не игрушки!
Мавлюм попрощался и уехал. По пути завернул к Малаховым и Глебовым и так же расправился с пиками.