— Она меня не слушает!! И не желает ничего говорить!! Почему… боги забрали моего сына, я не могу потерять еще и дочь!!
— Успокойся, она же сейчас дома?
— Да… заперлась в своей комнате и ни с кем не желает говорить. Даже ее суженый не может до неё достучаться… она отменила помолвку… — немного успокоившись, проговорила женщина.
— Идем, я поговорю с твоей дочкой, может ко мне она прислушается, — хоть какой-то будет прок от моего титула…
Женщина повела нас по берегу моря, на отшибе стоял небольшой двухэтажный домик с красной полосой по фасаду под крышей. Рядом с ним раскинулся небольшой фруктовый садик, посыпанная белым песком дорожка привела нас к красивой резной деревянной двери. Внутри царил уют и прохлада. Небольшая каменная лестница вела на второй этаж, на ступенях плетеные дорожки.
— Я позову её…
— Не нужно, я сама к ней поднимусь, ребята останьтесь здесь.
— Сиятельная, один из них должен пойти с тобой…
— Ладно.
— Проходите в гостиную, моя служанка накроет на стол…
— Благодарю за гостеприимство, хозяйка.
Мы втроем поднялись наверх, стражник невозмутимо встал рядом со мной.
— Лирана, открой я привела её… она хочет с тобой поговорить… прошу тебя…
Дверь распахнулась внутрь, на пороге возникла миниатюрная копия женщины. Огромные синие глаза, опушенные длинными черными ресницам, правильные черты лица, еще не утратившее детской округлости, тонкий нос, идеальная фигура. На вид ей было не больше шестнадцати лет. Когда она поняла, кто к ней явился, её глаза стали еще больше.
— Можно войти? Твоя мама попросила меня с тобой поговорить.
— Д-да-а… к-конечно… — попятилась девушка, пропуская нас в комнату, слегка заикаясь, и смущенно зарделась, когда я, окинув взглядом царящий в комнате беспорядок, невозмутимо присела на пуфик. В комнате Норека было еще хуже, так что раскиданными книгами, грязной посудой с огрызками пирога и не застеленной постелью меня не удивишь.
— Ну… я конечно понимаю, что будущая жертва имеет право на добровольный уход из жизни, и обычно жрецы не допытываются о причинах, но твоя мама имеет право знать… Насколько могу судить с тобой что-то произошло. Не хочешь объяснить?
— Я... я не могу!! Не могу жить с этим!! — вдруг ударилась в рыдания девушка, закрыв лицо ладошками. Мой телохранитель неуловимо переместился и оказался рядом с ней, она уткнулась в широкую грудь мужчины, всхлипывая и содрогаясь от рыданий, тот вытащил откуда-то из складок юсы широкий платочек. Вот уж не знала что этих парней обучают еще и методам психологической помощи… Впрочем, именно им приходится провожать в последний путь обреченных на смерть, кто может утешить лучше внимательного и молчаливого слушателя?
Девушка, успокоившись и высморкавшись в подаренный платочек, сбивчиво поведала свою историю, когда она закончила и снова спрятала лицо на груди воина, её мать сидела бледнее полотна, прижав изящную ладонь к губам.
Ни для кого не было секретом, что каста жрецов привилегированный слой общества, для них действовали свои, отличные законы. И как в любом классе относящимся к власти, некоторые их представители склонны считать, что стоят выше других людей и им должны и обязаны оказывать особые почести, и не гнушаются превышать свои полномочия. Оша с дочерью жила одна, оказавшись около пяти лет назад вдовой — её муж, знаменитый и уважаемый путешественник и торговец погиб во время шторма вместе со старшим сыном. Около года назад к дочери посватался сын друга семьи, что не было чем-то удивительным — подростки выросли вместе. Лира, как называли её близкие вся светилась от счастья, когда их помолвку благословил жрец из храма. Но около двух недель назад девушку словно подменили, она почти ничего не ела, отказывалась говорить, сидела в своей комнате и плакала.
Оказывается, тот жрец положил на девушку глаз и допекал её своими ухаживаниями, буквально не давая будущей невесте проходу, одаривал подарками, которые она неизменно отвергала. Жрецы давали обет безбрачия, и все что мог предложить жрец своей возлюбленной — место девы храма. Лира не хотела такой судьбы для себя. Семья которая отдавала дочерей в храм, обладала особыми привилегиями в обществе, если в ней рождались еще дети, государство полностью брало их на содержание, оплачивало обучение в школе при храме, за счет казны молодой семье строился дом. Но она уже сделала выбор и искренне любила своего жениха.
Жрец был непреклонен, дело дошло до домогательств, и не устояв перед красотой несговорчивой девушки он взял её силой. Через некоторое время, когда матери не было дома, он заявился к ним и предложил стать его наложницей, пригрозив в случае отказа рассказать семье жениха, будто она добровольно провела ночь с ним. Разумеется, Лира не могла вынести подобного позора и нашла выход.
— Я разберусь с этим… — поднимаясь на ноги, зловеще произнесла я таким тоном, что вздрогнул даже невозмутимый страж. — Он будет наказан.
— Только это ничего не изменит… все жертвы уже заявлены.
— Я займу твое место Лира!
— Мам, нет!.. ты не можешь, я должна смыть позор!.. как я ему посмотрю в глаза?!
— Ты должна рассказать жениху правду, если любит, — он все поймет, а если нет, значит ты ошиблась в своем выборе… — решительно произнесла я. — Ваша любовь должна пройти через это испытание.
— Я попробую… он ведь каждый день приходит и говорит со мной…
— Пошли, — обратилась я к стражу, тот последовал за мной.
Я возвращалась во дворец в мрачной уверенности покарать мерзавца. Не удастся решить дело законным путем, оторву ему голову и вырву позвоночник к чертям собачьим… будет Лире свадебный подарок. Лежа в паланкине, я размышляла над тем как лучше украсить будущий трофей, чтобы было не стыдно гостям показать…
Едва переступив порог дворца, я вихрем понеслась к средним уровням.
— Найди мне Йомунда и живо! — приказала я сопровождавшему жрецу. Бедолага кажется сегодня переел, но все же рванул на поиски с приличной скоростью.
Выслушав мою гневную речь верховный приказал страже приволочь опального жреца. Все же подобное поведение считалось в их рядах недопустимым.
Я ходила туда-сюда по залу приемов, вне себя от ярости, мне хотелось кого-нибудь убить, мой зверь требовал крови, в то время как Йомунд невозмутимо восседал на своем каменном кресле с высокой резной спинкой.
Наконец его привели. Он еще не понимал что его ждет и поклонившись Верховному жрецу приготовился выслушать его.
— Йомунд, что там полагается у вас по закону за изнасилование несовершеннолетней? — промурлыкала я, выйдя из тени колонны.
— Кастрация, светлейшая.
— Слабовато…
Жрец был поражен, но он не спешил падать ниц, окинул мою фигуру оценивающим взглядом, задержавшись на слегка округлом животе.
— Неужели ты поверила бредням какой-то девки? Она нарочно пытается меня опорочить…
— Эта девка… как ты выразился, помолвлена, ты сам проводил церемонию и до тебя она была девственна… это может подтвердить лекарь, он лично проверял её после изнасилования. Ты был с ней груб…
— Ей следовало согласиться на мое предложение… — прошипел жрец, его лицо исказила злобная гримаса.
— Твоя вина доказана… — веско произнес Йомунд. Про лекаря я блефовала… — Убрать его!
К ублюдку приближались стражи, но я оказалась быстрее, повалив мерзавца на пол я, приготовилась оторвать ему голову.
— Сиятельная! Разве можно убивать безоружного?! — Верховный аж вскочил с места, заметно побледнев.
— А у него кинжал есть, значит, он вооружен и был убит… при попытке сопротивления, — напрягая мышцы, проговорила я, кивнув на ритуальный кинжал у него на поясе, и рванула башку вверх. Мой зверь победно взвыл…
— Ну не могу же я придти к невесте без подарка, — пожала плечами я, и под ошарашенными взглядами мужчин, держа оторванную голову за волосы в вытянутой руке, чтобы не запачкать платье, направилась к своим покоям. На выходе из зала я притормозила, кое-что вспомнив.
— А где мои покупки?..