Смутившись, Хён Су сжал руки на коленях. Сколько ещё будет продолжаться это наваждение? Сколько ещё ему придётся разрываться между явью и снами? Сколько убеждать Чжи Вон (и себя!), что он не тот, за кого она его принимает? Кем хочет видеть?
– Дорогой, ты случайно не знаком с Ян Чжин Тэ?
Хён Су удивлённо поднял голову – и успел перехватить взгляд детектива Ча, в котором мелькнул испуг. Вновь отвернувшись к дороге, девушка смущённо прошептала:
– Простите, я заговорилась. Простите меня…
В машине повисло тягостное молчание, во время которого Хён Су пытался лихорадочно вспомнить, о чём же Чжи Вон с таким воодушевлением рассказывала ему пять минут назад. Но руки поневоле чувствовали тепло тонких пальцев, переплетённых с его, а в ушах шелестело, удаляясь в небытие: «Дорогой… дорогой…»
Едва не застонав от досады и злости на себя, Хён Су уставился в боковое окно. Нужно прекращать эту бесконечную бессмысленную пытку. Нужно быть тем, кем он является на самом деле, и не поддаваться соблазну стать тем, кем отчаянно хочет видеть его Чжи Вон.
О чём же они говорили? О чём?!
Хён Су сцепил зубы на костяшке пальца так, что от боли чуть не вскрикнул – и тут его разум просветлел, а мысли вернулись к предмету прерванного разговора.
Он сел в машину к детективу Ча, чтобы вместе отправиться к Ян Чжин Тэ – племяннику покойного старосты Квон Сон Бока. Показания Ян Чжин Тэ раскопал неугомонный Чхве Чжи Соп. Оказалось, что староста платил за проведение шаманских ритуалов, вот только суммы, полученные шаманкой, были в несколько раз меньше, чем снятые со счёта До Мин Сока. По всему выходило, что Квон Сон Бок использовал осиротевших брата и сестру, чтобы добраться до состояния До Мин Сока, намеренно сделав До Хён Су козлом отпущения и натравив на него всю деревню. И теперь становилось ясно, по какой причине староста взял на себя опеку над ними после смерти отца.
Хён Су плохо помнил Ян Чжин Тэ, который приезжал в Кагён-ни только на летние каникулы. И не был уверен, что спустя столько лет тот захочет свидетельствовать в пользу Хэ Су. С чего бы? Однако попробовать убедить его всё-таки стоило: это был их единственный шанс предоставить суду свидетеля в защиту обвиняемой.
Но им не повезло: Ян Чжин Тэ не оказалось дома. Ча Чжи Вон, несколько раз нажав на звонок, удручённо покачала головой:
– Как же так? Мы договорились встретиться тут!
Попытки дозвониться до хозяина пустой квартиры тоже ни к чему не привели: абонент был не в сети.
– Должно быть, он просто передумал, – заключил Хён Су и с раздражённым вздохом привалился к стене.
– Быть не может! – возразила Чжи Вон. – Когда я звонила ему, он согласился на встречу. Наверное, что-то произошло!
Вдруг телефон в её руке звякнул, и на экране высветилось: «Простите меня. Я не могу свидетельствовать».
– Пойдёмте отсюда, – направился к лифту Хён Су, но детектив решительно схватила его за руку:
– Нет! Давайте подождём! Ведь он рано или поздно вернётся. Мы дождёмся его и попробуем убедить.
В её глазах было столько безусловной веры в положительный исход, что Хён Су молча сдался и, сцепив на груди руки, приготовился ждать. Столько, сколько хватит терпения детектива Ча.
Гиблая затея. Но, чтобы Чжи Вон успокоилась, он подождёт. Спешить-то ему всё равно некуда. Вот только рядом с ней, да ещё наедине, Хён Су чувствовал себя так, словно раздваивался. Раздваивался снова и снова, отчего ему было очень плохо и хотелось обхватить себя руками и держать, чтобы не развалиться на части.
Хён Су прикрыл глаза и вдруг услышал приглушённое монотонное шуршание. Прежде чем он сообразил, что это за звук, Чжи Вон радостно воскликнула:
– Ой, дождик пошёл!
Она приблизилась к бетонному парапету, на котором плясали крохотные фонтанчики от тяжёлых дождевых капель, и с явным удовольствием вдыхала потяжелевший влажный воздух, а Хён Су удивлённо отметил, как вмиг просветлело её лицо, как струи дождя буквально на глазах смывали с фарфоровой кожи следы усталости, недосыпа и переживаний.
– Вам нравится дождь? – шагнул он к Чжи Вон и окунулся в свет, который она излучала, поставляя лицо живительной небесной влаге.
В ответ детектив Ча лишь молча кивнула и протянула руку, собирая в ладонь прохладные капли.
Хён Су наблюдал за ней со смесью недоумения и странного, растущего где-то внутри неизъяснимого удовольствия. Ему нравилось смотреть на изящные пальцы Чжи Вон, подрагивающие от прикосновений дождя, на её улыбку радости, такую по-детски искреннюю и чистую, что и самому захотелось улыбаться. Подумав так, Хён Су ощутил, что и в самом деле улыбается: до того непривычно заныли уголки губ.
Он смотрел и смотрел, а перед его глазами вместо озарённого радостью лица Чжи Вон возникли вечерние сумерки, в которых он шёл навстречу ей с раскрытым зонтом. Спрятавшись под ним и стряхивая с волос воду, Чжи Вон звонко смеялась.
– Дождь идёт. Здорово!
– Ты что, радуешься дождю? Неужели полицейские любят дождь? Он же портит улики.
– Зато столько романтики…
– Романтики? Тогда, быть может, мне сегодня приготовить для тебя что-нибудь вкусненькое?
– Хочу блинчики!
– Блинчики? Что ж, блинчики хороши в дождь. Идём, я тебя угощу.
Хён Су воочию видел над собой и прильнувшей к нему Чжи Вон большой чёрный зонт. Ясно слышал уютное постукивание дождя по тугому надёжному куполу. Физически ощущал приятную тяжесть руки Чжи Вон на своём локте и то, как щекочут шею её локоны, струящиеся по его плечу от их тесных объятий на ходу…
Вдруг в это видение, такое осязаемое, настоящее и в то же время нереальное, вплёлся холодный уверенный голос. Его голос:
– Чжи Вон верит только тому, что видит. Поэтому с ней проще простого…
Хён Су резко выдохнул и часто-часто заморгал, пытаясь сообразить, что это значит. Чжи Вон верит лишь тому, что видит? А он? Он сам? Почему он не может поверить ей? Поверить и довериться? Что его сдерживает? И откуда берутся эти голоса, эти обрывки видений, эти сны, не дающие ему покоя?
Что с ним происходит? И когда закончится. Да и закончится ли?
– Дождь перестал, – услышал он свой собственный севший голос. Только на этот раз он действительно говорил вслух. – Я подожду здесь один, а вы идите.
Он сказал это ровно и сухо и даже сам до конца не осознавал, чего ему это стоило. Однако Ча Чжи Вон почему-то не уходила. Стояла и пристально смотрела на его руки.
– Почему вы… Почему вы не снимаете его? – запинаясь, проговорила она.
– Что не снимаю? – не понял Хён Су, но, проследив за её растерянным взглядом, догадался, что она имела в виду одновременно с её тихим ответом:
– Кольцо.
Он покрутил тонкий золотой обруч на левой руке.
– А, это… – он смущённо улыбнулся. – Я заглянул в мастерскую проверить, помнят ли руки. Но, когда снимаю его, начинаю ошибаться.
Заметив, как внезапно побледнела Чжи Вон, он заторопился, ругая себя за неуместную откровенность:
– Простите, я слишком бестактен. Нужно было давно вернуть его вам, – он не без труда стянул кольцо с пальца и протянул Чжи Вон. – Возьмите. Я найду другое ему на замену. Лишь бы вес был одинаковый… Возьмите! – ему пришлось повторить свою просьбу дважды, прежде чем Чжи Вон протянула руку с таким же, как у него, золотым рифлёным ободком на безымянном пальце. Её рука дрожала. И неизвестно, как бы разрешилась эта взаимная неловкость, если бы вдруг не появился тот, кого они так долго ждали.
Им пришлось побегать за Ян Чжин Тэ, прежде чем он сдался и согласился побеседовать в спокойной обстановке маленького кафе.