— Эй, ты чего… Подожди-ка, — разом отреагировал друг и взял меня на руки.
Уткнулась лицом в его рубашку и заревела. Хотелось просто скулить от отчаяния. Он донес меня до кровати и осторожно положил. Я не отцеплялась от него. Он не делал попыток убрать мои руки, наоборот, присел рядом и прижал к себе, гладя по голове:
— Я буду рядом, обещаю.
Мы сидели, обнявшись, какое-то время, затем приятель произнес:
— Сделать тебе чай?
— Лучше чего покрепче, — уже более спокойно отозвалась я, его поддержка оказывала благотворное действие на мои взвинченные нервы.
Он ушел на кухню, а я повернулась на бок и прикрыла глаза. Через промежуток времени услышала шаги и звук, раздавшийся рядом от того, что на стол поставили что-то стеклянное. Ник молчал, и я повернулась, резко дернулась и зашипела от боли — рядом стоял ОН и пожирал меня тигриными глазами, полными бешенства. Взяла бокал и осушила до дна, закашлялась.
— А где Ник? — вопрос прозвучал глупо.
Разумеется, мне никто не ответил, да и было ясно, что Никита ушел. Точнее, ему пришлось это сделать. А меня ощупывала крепкая мужская рука, отчего почувствовала себя тушкой барашка, которую осматривает повар, перед тем, как решить — пойдет в суп или на жаркое. Чеканя слова, мужчина поинтересовался:
— Зачем ты вмешалась? Кто тебя просил?
Проблеяла, как овечка перед львом:
— Никто не просил… Это же люди… А девочка совсем ребенок, так нельзя…
Он молча наклонился и поднял меня на руки. Я снова застонала от боли. Принес в ванную и посадил на стиральную машину — некстати вспомнился наш секс здесь. Пока мои мысли путешествовали в прошлом, он резко рванул кусок ткани, прилипшей ко мне, отчего я чуть не потеряла сознание. Дыхание перехватило, и я попыталась уйти.
— Сидеть. Сама виновата.
На глазах снова выступили слезы — что я, собака ему, чтобы мне такие приказы раздавать? Мне уже хватило боли. Снова забрыкалась, но он легко справлялся с моим сопротивлением.
— Возможно, научишься не лезть туда, куда не просят.
Так горько мне еще не было и я, ничего не соображая, выкрикнула:
— Ну, так и скорми меня этой переросшей псине! Если бы мне представилась возможность снова очутиться там, я поступила бы точно также!
И тут же испуганно замолкла, понимая, что он так и может поступить. Его взгляд ударил хлыстом, он схватил меня в охапку, на миг все померкло в глазах, а когда снова прояснилось, удивленно огляделась по сторонам. Мы оказались в роскошных апартаментах — огромная комната с панорамными окнами, в центре диван, у стены электрический камин, а перед ним расстелена шкура какого-то зверя. Еще дверь и лестница наверх. Снова потащил меня, и мы очутились в просторной ванной — не то, что моя умывальня, размером со скорлупку от грецкого ореха. Освободил меня от испачканных остатков одежды, несмотря на мое стойкое сопротивление.
— Благодаря моей энергии, твои раны быстро заживают. И благодаря мне ты не умерла.
Ну и что я должна была на это ответить? Промолчала. Снова приказ:
— Постой, я осмотрю повреждения.
Застыла, подчиняясь чужой воле. От его ладоней исходил приятный холодок, успокаивающий израненную плоть, отчего я блаженно прищурилась. Разум вопил о том, что этому мужчине все равно, что со мной будет, просто подлатает потрепанную игрушку и не факт, что потом не отдаст черной твари. А предательское тело, несмотря на уходящую боль, уже готово было снова отдаться в его власть. Всхлипнула — да что ж такое! Уж со своим телом я как-нибудь справлюсь! Прикрыла глаза, а его руки продолжали творить чудеса: уверенно, но нежно касались моей кожи, залечивая рваные раны. По нервам, как по проводам, пробежал разряд, заставляя разум отключиться и на полную врубая какой-то запретный рычаг неукротимого влечения. Нет, не справлюсь…
— Останешься здесь. Пока что. Выходить из квартиры не советую, ты чужая в столице.
У меня округлились глаза — в столице?! Не люблю большие мегаполисы — они забирают слишком много энергии. Мой родной город сравнительно небольшой, в рамках нашей огромной страны. Он ушел, а когда вернулся, положил одну из своих шелковых сорочек и сказал:
— Иди в душ, потом оденешь это.
Забрал то, что осталось от моих вещей, и вышел. Н-да, даже нижнего белья нет. Очень некомфортно находиться в чужой квартире в таком виде, но выбора нет. Упругие водяные струи ручейками обнимали меня, скатывались вниз блестящими каплями. О такой ли судьбе мечтала маленькая девочка с длинными косами?.. Но ее больше нет, а там, где сияла радуга детства, давно гуляет холодный северный ветер взрослой жизни, подбрасывая обрывки надежд. Прижалась лбом к стене, облицованной бежевой плиткой. Сердце учащенно забилось, когда почувствовала прикосновение его пальцев — не заметила, когда он появился.
Вылил гель для душа прямо себе на ладони и медленно начал растирать ароматную пену по моей коже, стоя сзади. Плавное скольжение по спине, вниз, к животу и выше — к полушариям грудей. Я положила ладони на стену, наслаждаясь процессом. Его руки вместе с потоками воды переместились к месту, увлажненному и готовому его принять. Потерлась ягодицами о его набухший член, усиливая поток желания. Он втянул воздух и отстранился:
— Нельзя. Я выпью всю твою энергию.
Снова начал наносить пену, а я сходила с ума. Тоже взяла и выдавила из бутыли немного жидкости. Осторожно, словно спрашивая разрешения, дотронулась до великолепного тела. Он молчал и не отталкивал меня. Ладони нежными кошками терлись об него, обняла и впилась коготками в его упругие ягодицы. Прошептала, подняв голову:
— Мне все равно…
Уже не боялась этого хищного взора, просто опустилась на колени и дотронулась кончиком языка до его плоти. Дразнила легкими движениями, чуть обхватывала губами, потом отпускала и снова вбирала в рот, но уже полностью. Повторяла это снова и снова, боясь только одного, что моя игра будет прервана. Он резко выдохнул, поднял меня на руки и понес в комнату, несмотря на то, что с нас обоих лилась вода. Хрипло прорычал:
— Ты не знаешь, о чем просишь.
А вот с этим я готова была поспорить — прекрасно осознавала свое истинное желание. Оказавшись в комнате, положил меня на шкуру, лежащую у камина. Я ожидала, что он сразу возьмет меня, но мужчина дарил мне лишь легкие поцелуи. На миг мне показалось, что так может целовать лишь тот, кто любит, но обольщаться не стоило — я чувствовала это, потому что сама верила в этот мираж. Пустыня тоже развлекает заблудшего путника желанными видениями, прежде чем подарить поцелуй смерти. Нежность сменилась легкими покусываниями. Он дразнил и искушал, уводил за собой и оставлял таять в ожидании продолжения. Мне было мало его поцелуев, с привкусом неизвестных пряностей. Мы целовались так, точно это были последние часы наших жизней — пили и не могли напиться, пьянели от страсти, но не останавливались. Мой особый кошмар лег сзади, повернув меня на бок. Казалось, что еще чуть-чуть и разобьюсь вдребезги, испытывая разрядку, стоит ему просто дотронуться до чувствительной точки. Медленно вошел в меня, одаривая горячими волнами наслаждения. Глубоко… Сильно… Именно в такие моменты я чувствовала себя завершенной, что ли. Правильной. Но стоило ему покинуть мое тело, возникало чувство, словно что-то потерялось, оборвалось, на самой пикантной ноте. Его губы забрали всю боль, вычеркнули весь ужас и страх. Я ни о чем не жалела, сгорая в его объятиях.
После всего, он лежа оперся на руку и всмотрелся в мое лицо. Я была настолько опустошена, что не было сил даже подняться. Просто лежала, тяжело дыша, точно пробежав «стометровку». Он задумчиво стал выводить пальцем невидимые завитки на моей коже. Я не насторожилась, как обычно, ожидая его приговора — просто парила в легкой эйфории. Внезапно он подобрался, будто почувствовал пока скрытую для меня угрозу. Мгновение — и в комнате появляется еще один мужчина — просто из ниоткуда. Черный волк. Сознание прыгает от страха куда-то в самый темный угол, руки не слушаются, хотя больше всего на свете я желаю спрятаться. Я просто лежу, как тряпичная кукла. Мой мужчина закрывает меня своим телом и краем шкуры, но темноволосый пожирает взором то, что остается доступным. Неужели меня отдадут этому зверю, иначе, зачем вообще мы оказались здесь?! А секс был приятным бонусом?! Желтые глаза, не мигая, осматривали место, где еще недавно наши тела были сплетены в бесподобном танце страсти. Ноздри раздувались, впитывая и запоминая аромат единения. Мой зверь напряжен, словно готов к прыжку, голос рокотом отдается в моей голове: