— Тот, кто сделал этот тайник, понимал, на что идет. Вакуумная капсула из темного огнеупорного стекла — это не то, что продается в любом магазине. Кроме того, послание оставлено в самом доступном виде.
— Ты имеешь в виду, написано на бумаге?
— Да. Информационные носители меняются каждое десятилетие, а бумага и чернила остаются прежними на протяжении стольких лет.
— Думаешь, она станет говорить об этом?
— Судя по ее реакции, нет.
— Спорим?
— Сто кредов.
— Принято, — заулыбался Маркус и потер руки.
— Ты закончил? — спросил Гийон, сворачивая пустые пакеты, где еще несколько минут назад покоились ветчина и курица.
— Да. Пора возвращаться. Переночуем у тети Марты?
— Не знаю. Скоро стемнеет, а мы сюда добирались двеннадцать часов.
— Тогда придется свернуть в один из поселков.
— Опасно там.
— Может, лучше доверить мне руль?
— Руль я могу доверить ей, а не тебе.
— Ты смотри, — засмеялся Маркус, — ее азарт тебя подстегнул?
Гийон пожал плечами в ответ и, собрав весь мусор с капота, вернулся в салон.
— Выглядишь неважно, — заметил он и запустил двигатель.
— Там больше ничего не было? — спросила она.
— Ты о чем?
— Кроме письма там было еще что-нибудь?
— Нет, — покачал голой Гийон. — Бумага только — и все.
— Ты сохранил копию?
Гийон обернулся к ней и приподнял одну бровь.
— Конечно, — ответила за него она и тяжело вздохнула.
Маркус в это время пристроился на заднем сидении и громко зевнул.
— Вы ничего не поняли, — сделала вывод Кайлин и отвернулась к окну.
— Пока — нет.
— Кем работал твой брат, что смог сделать такую капсулу?
— Не важно, кем он работал.
— Ты ничего не хочешь нам сказать? — уже без надежды в голосе спросил Маркус.
— Нет.
— Это — окончательный ответ?
— Да.
— С тебя сто кредитов! — засмеялся Гийон.
— Вы что, поспорили, расколюсь ли я сама?
— Естественно! — тут же подхватил Маркус.
— На твоем месте я бы так не веселилась, — огрызнулась Кайлин.
— А ты не на моем месте.
— Ты даже не представляешь, насколько ты прав.
— В твоем ответе следует искать скрытый смысл?
— Вы все равно ничего не сможете сделать, — вздохнула Кайлин.
— Возможно, — усмехнулся Гийон. — А, может, и сможем…
— Удачи, ребята! — вдруг истерически рассмеялась Кайлин и разорвала несчастный клочок измятой бумаги, что все это время держала в руках.
— Ну, раз ты платишь за химчистку…
— Плачу, черт побери! — закричала она. — Черт вас всех побери!!!
Они остановились в деревне в стороне от дороги. Это были дома старожилов, которые, отказавшись от всех благ современного мира, поселились в этом Богом забытом месте и, казалось, нисколько не сожалели о своем выборе.
Деревянные домики, выстроенные вдоль гравийной дороги, были сложены из брусьев. Ни водопровода, ни электричества, — вообще ничего цивилизованного здесь не было. У Гийона в голове даже проскочила мысль о том, что он попал в исторический музей, где, за довольно крупную сумму наличных кредитов, можно было попариться в бане и напялить на себя льняные рубахи.
Встретили их здесь, как ни странно, радушно, высыпав на улицу, так сказать, всей деревней сразу. Кто-то предлагал поесть, кто-то — места для ночлега, а один из селян, аккуратно распихав оппонентов, тут же протянул Гийону пятилитровую бутыль с прозрачной жидкостью, в которой плавали какие-то ягоды.
— Что это? — не понял даниил.
— Самогонка, — буркнула Кайлин, теснее прижимаясь к спине Маркуса.
— О, самогоночка! — потер руки Маркус. — А где капустка квашеная, где огурчики малосольные?
— Да тут все, тут! Пятьдесят метров пройти! — обрадовался мужик, наверное, больше от того, что нашел родственную душу в лице Маркуса, нежели от того, что заинтересовал клиентов, и поволок пробужденного за рукав куртки куда-то в сторону.
— А ночлег? — тут же запищала Кайлин, понимая, что ничего хорошего такое начало не предвещает.
— Да, всех положу, не переживайте! И в баньку сходим…
— Началось, — выдохнула Кайлин и поплелась следом за удаляющимся Маркусом и мужичком.
Гийона долго уговаривать не пришлось. Прижав к себе бутылку с ягодками, он подумал о том, что не все в этой жизни так плохо, как могло показаться вначале.
Через два часа на дворе у дяди Вани, так звали находчивого селянина, уже во всю шло массовое народное веселье. Пили, так сказать, всей деревней. И самое интересное, что все действо происходило на улице. Гостям выдали по меховому тулупу и быстро усадили за стол, который, неизвестно каким образом, местные женщины накрыли за десять минут.
Оказалось, что деревня эта — "Староозерное" — одна из немногих в округе, где, кроме всего прочего, жители вели собственное домашнее хозяйство. Сфера услуг была здесь довольно развита, насколько поняла Кайлин, а сами развлечения стоили не малых денег. Потому в "мертвый" сезон, каждый из жителей хотел урвать свой собственный куш.
Началось все с тоста за гостей, затем за хозяев, потом перешли на кузенов и сватов — они же соседи, — за дружбу, за любовь, за покойных родственников, за охраняемые земли, за остальные земли, за коренных, за пробужденных, а один из находчивых и изрядно подвыпивших молодых людей даже предложил персональный тост за Катерину, выговорив при этом ее имя без акцента.
Через два часа, не пьющая Кайлин поняла, что пора ретироваться, и попросила бабу Соню, женщину лет семидесяти, которая дяде Ване приходилась тещей, проводить ее в дом. Женщина девушку тут же поняла и, под общий гомон, увела из-за стола.
— Ты совсем ничего не ела, деточка.
— Спасибо, но я не голодна.
— Твои друзья, кажется, еще не скоро улягутся. Ох, уж эти мужики! Дай только повод! Да, ладно. Вот, смотри, все постелено. Холодно не будет.
— Спасибо.
— А я где лягу? — прохрипел Гийон, входя в маленькую комнатку следом за ними и придерживаясь рукой за дверной косяк.
— Под столом, — ответила Кайлин, присаживаясь на мягкую кровать, шириной не более полутора метров.
— Что ты так разнервничался, сынок? Тебе постелили рядом, за стенкой.
— Не пойдет. Она будет спать возле меня.
Баба Соня, внимательно изучив сначала Гийона, затем Кайлин, обреченно смотрящую себе под ноги и не выказывающую особых возражений, пожала плечами и изрекла:
— Все равно под тобой проснется! Так, какая разница, где стелить?
Спустя долю секунды баба Соня прошмыгнула за дверь, прикрыв за собой последнюю.
— Иди спать в другую комнату, — ответила Кайлин и начала стаскивать с себя сапоги.
— Я и на полу могу лечь, с меня не убудет.
— Ты? Джентльмен?
— Моя работа, дорогуша, — охранять твой тощий задок.
— Ну, так охраняй! За дверью!!!
— Я — не собака, чтобы под дверью ночевать.
— Все, иди. Уходи отсюда. Я никуда не денусь. Если что — закричу. Это я хорошо умею. Так что иди, пей дальше, — ответила она и махнула рукой в сторону, как какой-нибудь прислуге.
— Ну, ты и…
— Сука? Ты это хотел сказать?
— Так ты уже знаешь, как тебя зовут?
— Знаю. А теперь давай, проваливай отсюда.
Гийон все никак не мог вспомнить, каким образом он оказался совершенно голым в парилке дяди Вани вместе с Маркусом. Кто-то очень заботливый распахнул двери бани настежь, и речи ни о каком паре уже давно не шло. Гийона привел в чувства женский смех, который доносился из предбанника. Две совершенно голых девицы, лет двадцати, не более, крутились друг возле друга, хохоча при этом и отпуская не вполне пристойные для дам шутки. Одна из них, кудрявая брюнетка, вошла в парилку первой и тут же прыгнула к Маркусу на колени. Друг, пребывая в неадекватном состоянии, тут же уложил свои руки на ее грудь и сжал пальцы. Девушка оживленно заерзала бедрами и, выгнув шею, призывно рассмеялась, наклоняясь к Гийону.
— А ты, как я посмотрю, опытная барышня, — с презрением в голосе ответил Гийон.
— На тебя хватит, — засмеялась девушка и пересела на колени к Гийону.
Ее насиженное место на коленях Маркуса тут же заняла другая девушка, тоже брюнетка, и пробужденному даже не пришлось долго держать руки с сомкнутыми пальцами навесу.
— И что ты умеешь? — рассмеялся Гийон, поражаясь, что даже в такой глуши находятся девицы настолько древней профессии.
— А чего тебе хочется? — томным голосом произнесла незнакомка и положила руку Гийона на свое бедро…
Кайлин не могла уснуть. Навязчивые мысли о том, что ее брат все же умудрился натворить дел, не давала ей покоя. И, что еще хуже, она даже знала, каким образом он мог спрятать послание для нее.
В комнату кто-то постучал, и Кайлин, разъяренная тем фактом, что Гийон все-таки решил завалиться спать к ней, подорвалась с кровати и открыла дверь.
На пороге, нагло ухмыляясь, стоял тот парень, что поднимал за нее тост за столом.
— Чего тебе? — буркнула Кайлин, опираясь о косяк.
— А то ты не знаешь?
— Проваливай отсюда.
— Да, ладно тебе, — рассмеялся юноша, — твои мужики уже развлекаются в бане, почему же ты должна сидеть в одиночестве?
— В какой бане? — не поняла Кайлин и потерла уставшие глаза.
— В нашей. А ты тут совсем одна, и такая сочная…
Кайлин закрыла дверь у него перед носом и попыталась запереть замок, но парень с силой ударил по деревянной преграде, и Кайлин откинуло назад, на пол. Парень вошел внутрь и ногой закрыл дверь за собой.
— А ты из тех, кто брезгует такими, как я? Что, пробужденные у нас теперь еще и выбирают?
— Проваливай, — закричала Кайлин, что было силы, но ее крик превратился в сдавленный звук под его жесткой рукой на ее горле.
Парень начал ее лапать, задирая рубашку и пытаясь ухватить извивающееся тело за грудь.
Вдруг кто-то оторвал его от нее и воздух, которого так не хватало, попал в грудь Кайлин. Она закашлялась и отползла в сторону, к двери. В темноте комнаты раздалось всего лишь несколько глухих ударов и тело парня, что еще недавно пытался залезть на Кайлин, было выброшено в коридор.
— Ты впорядке, девочка? — спросил уставший, но, кажется, все еще вполне трезвый голос дяди Вани.
— Да, спасибо Вам.
— Не бери в голову. Иногда они перебирают. Этот вообще-то хороший парень, но дна стакана не видит. Пойдем, я налью тебе чего-нибудь.
"Чем-нибудь" оказался отменный "первач" из личных запасов дяди Вани. Кайлин подняла стакан и в три глотка осушила ровно половину его содержимого. Огненный поток растворился в ее горле и вместе с собой принес успокоение и силы.
— Ого! Ты бы поосторожнее с этим, а того и гляди, и тебя нести придется.
— Где мои провожатые?
— А-а, — махнул рукой дядя Ваня. — Иди лучше спать, я присмотрю за тобой, не бойся.
— В бане? — тут же предположила Кайлин и начала глазами искать нужное строение.
— Ребята девок привели, так что тебе лучше туда не ходить.
— Девок, говоришь? Сейчас я им устрою "девок"!!!
…Внимательно разглядывая молодое лицо незнакомки, что так настойчиво пыталась "орудовать" своими пальчиками, Гийон вдруг перевел взгляд вдаль и увидел Кайлин, стоящую в дверях парилки с дядей Ваней за спиной. Волосы растрепаны, глаза наполнены таким гневом, что кажется, сейчас из них посыплются искры, рубашка измята и сквозь распахнутый ворот вот-вот можно будет увидеть пупок.
— О-о-о! — заерзала девица на коленях, — а я-то думала, что ты никогда не проснешься!
Кайлин спокойно прошла в парилку, стараясь не смотреть на Маркуса, который вел себя гораздо более активно, чем Гийон, и, подняв с пола таз, наполненный уже остывшей водой, опрокинула его на своих спутников.
Мгновенный отрезвляющий эффект был достигнут, и, Кайлин, бросив на прощание нечто, вроде, "ублюдки", была такова.
Гийон оттолкнул от себя неваду и поднялся на ноги. Маркус, потирая глаза, последовал его примеру и попытался вписаться в дверной проем, но у него это плохо получилось. Гийон подхватил друга под руку и только благодаря этому тот не упал на пол.
— Эх, вы, — покачал головой дядя Ваня. — И зачем этой девочке такие заступники…
— Ты о чем? — не понял Гийон.
— Да, — махнул рукой дядя Ваня. — Наш Петька хотел залезть на нее, но я подоспел вовремя.
— Какой Петька? — заревел Гийон. — Где?
— Иди, лучше, проспись. Я вашу девочку напоил, так что она скоро успокоится. А Петьку долго "уговаривать" не пришлось: он в курятнике спит.
— А, Кайлин?
— А что, Катюша? Разве до нее тебе было дело, когда ты тут с девками развлекался?
— Я спросил, что с Кайлин?
— Да, ничего с ней. Я вовремя успел.
Гийон вернулся в парилку и присел на деревянную скамью. Девушка тут же оказалось рядом с ним, бесстыдно поглаживая его по бедру.
— Уйди, — прошипел Гийон, отбросив ее руку.
— Да, ладно тебе! Я не хуже этой твоей. Если она не хочет, то я наоборот, не против.
— Я сказал, уходи!
Девушка тут же вскочила на ноги и зашипела в ответ:
— Влюбленный дурак! Не хочет она тебя! Такие, как эта, с полулудьми не спят!
Гийон внимательно посмотрел на неваду сквозь линзы контактного обруча и с силой схватил ее за запястье:
— Пошла вон, потаскуха!!! И рот свой закрой!
Поднявшись, он обогнул ее, стоящую посреди парилки, и, взяв Маркуса под руку, вывел того в предбанник.
Кайлин вернулась в свою комнату и уткнулась головой в подушку. Что-то перевернулось у нее внутри, когда она увидела его и эту, сидящую у него на коленях. Наволочка под головой начала промокать, и Кайлин швырнула подушку на пол, потеряв контроль над собой и расплакавшись навзрыд.
Отчего же, из всего произошедшего с ней за последние дни, из всего, что она узнала и в чем погрязла, из всего, что могло бы произойти здесь этой ночью, глубокую рану ей нанесло только одно: он собирался переспать с той проституткой.
И когда глаза Кайлин перестали источать слезы, когда простыня под ее головой стала мокрой, когда разгулявшиеся гости разошлись по домам и последний крик растворился в тишине за окном, в комнату тихо вошел Гийон. Каждый его шаг порождал в ее сознании все новый и более невыносимый образ, один из тех, что она видела когда-то в порнофильмах. И главной героиней в этих действах была не она, а голая проститутка, что сидела у него на коленях в бане.
Он ничего не говорил, хотя прекрасно знал, что она все еще не спит, и тихо кинув одеяло, что принес с собой, на пол, лег спать.
Утром их разбудили на завтрак. Затем спокойно проводили к машине и пожелали счастливого пути. Никто и не пытался заговорить с Кайлин. И пусть на душе у Гийона было куда более мерзко, чем он хотел бы, и пусть ночью ему приснилась Кайлин, обнаженная и сидящая у него на коленях в той самой парилке, и пусть в своем сне он занимался с ней всем, на что хватило его фантазии, Гийон так и не смог признаться самому себе в том, что невада на самом деле оказалась права: он влюбился в свою подопечную. Просто так, без всяких условий и причин, он, сам того не желая, влюбился в Кайлин.