– Это и есть фотография?
– Да. Как я и сказала, это изображение реального места, которое я сделала, когда была там в отпуске.
– Так это место где-то есть?
– Да, Скотт, и на самом деле оно находится не так и далеко от вас.
– Даже не могу представить всего этого перед собой. Что ещё вы видели?
– Скотт, мы с вами встретились не для разговора о моих поездках, а для общения с вами и разрешения вашей проблемы – я решила прекратить эту отвлеченную беседу и вернуться непосредственно к нашим делам.
– Но мне теперь интересно узнать о подобных местах и интересно увидеть их изображения.
Скотт произносил эти слова слишком оживленно и эмоционально. Я впервые увидела настолько живые и яркие эмоции на его лице, что могло говорить о верно выбранной мной тактике его лечения. В душе я немного была удивлена столь детской реакции и настолько наивным мышлением парня. Даже если он все забыл, то не знать о таких простых и очевидных вещах, как мобильные телефоны и фотография было немного странно. Я смотрела внимательным взглядом на этого странного парня и пыталась хоть немного понять его. Явно, что он был личностью непростой, хоть и пытался казаться таким. Он сам не знал, кто он и что он из себя представляет. Но за наш непродолжительный разговор я увидела в нем небольшие задатки самоуверенности и противоречивости. В тоже время парень пытался приспосабливаться к окружающему его миру и старался быстро адаптироваться к нему, что говорило о его мобильности и социализации. «Скотт явно был из тех, кто мог найти подход к любому человеку и при необходимости разговорить его». Выводы напрашивались сами собой и происходили в моем разуме совершенно непроизвольно. Вот уже пять минут в палате повисло тяжёлое молчание, которое я решила нарушить неожиданным предложением.
– Скотт, вы бы решились выйти из клиники, при должном сопровождении вас?
– Док, о чем вы?
– Я о том, что при удачной терапии мы могли бы с вами ненадолго покинуть стены клиники и выйти в мир – я заметила промелькнувшее волнение на лице Скотта и его легкий страх – Я буду все это время рядом и везде вас сопровождать.
– Вы готовы пойти на такой шаг?
– А почему нет? Для начала я могу провести вас по улицам Нью-Йорка и показать город из салона своего автомобиля. Позже, мы можем с вами начать ненадолго выходить в люди, тем самым стимулируя вашу социализацию работать более активно.
– Социализацию?
– Это термин, который отражает способность человека быстро адаптироваться в незнакомом ему обществе и довольно быстро приспосабливаться ко всем новшествам своей жизни. Ещё можно назвать это явление адаптацией.
– Значит, вы хотите, чтоб я… – Скотт замолчал, сделав при этом задумчивое выражение лица, а затем по слогам произнёс – А-дап-ти-ро-вал-ся.
– Да, я хочу, чтоб имеющиеся у вас задатки стали расти немного активнее и тем самым развивались.
– Вы считаете, во мне есть подобные качества?
– Могу вас заверить, что есть. Вы адаптивный человек и это сразу бросается в глаза, но вам надо немного стимула и практики, чтоб вы смогли начать вновь развивать это качество.
– В таком случае, я теперь буду с нетерпением ждать нашего с вами выхода в большой мир – Скотт широко улыбнулся, а в его глазах вновь сверкали озорные искры.
– Значит, как только я все устрою и разрешу все вопросы с руководством клиники, то мы с вами отправимся на небольшую разведку – я встала со своего места и протянула свою руку Скотту – На этом, я думаю, наш сеанс можно считать оконченным.
– На сегодня все? Что-то маловато для первого раза разговоров.
– Достаточно. Мне есть над чем подумать и что проанализировать. К тому же, вам не стоит перенапрягать свой разум так резко. Нам стоит с вами постепенно приводить его в норму.
– Как скажете, док. Вам виднее в таких вопросах.
– Поэтому я благодарю вас за эту беседу и желаю вам хорошего дня.
– Когда вас ожидать в следующий раз?
– Я думаю, через пару дней будет в самый раз. Я хочу дать вам время подумать над нашим разговором и сделать какие-то выводы из него.
– Вы, я так понимаю, займётесь тем же самым в эти дни.
– Правильно понимаете, но у меня есть ещё дела в городе.
– В таком случае не смею вас больше задерживать. Всего вам наилучшего, доктор Вильямс.
– Благодарю вас. До следующей встречи.
Я вышла от Скотта с небольшой озадаченностью на лице. Наш первый сеанс показал мне некоторые интересующие меня вещи и помог мне сделать первые выводы по поводу его личности. Я решила взять в клинике копии документов, имеющихся на Скотта и вечером изучить их у себя в номере. Мне стало, как никогда интересно углубиться в его историю и понять ее истоки.
Вечером того же дня я сидела в номере и читала взятые мной бумаги. Согласно медкарте, Скотт был найден молодой парой в пригороде Нью-Йорка, и доставлен в ближайшую больницу. Он очнулся спустя сутки в совершенно дезориентированном состоянии. Парень не знал не своего имени, ни возраста, ни того, что с ним произошло. Он совершенно не помнил ничего из своей жизни, и был растерян и сильно напуган. После обследования физически он оказался здоров, но вот его рассудок был поврежден. Отсутствие личности в нем и понимания того, кто он такой, вызывали в парне приступы раздвоения личности и неопределённости в его сознании. Со временем Скотт стал приходить в себя, даже при отсутствии воспоминаний у него. Парень стал общительным и дружелюбным, но иногда в нем проявлялась определённая жестокость и злость. Все это списали на синдром раздробленности личности, поэтому на его выпады никто никак в лечебнице не реагировал. По итогу, Скотта определили в Манхеттенскую психиатрическую лечебницу, и он остался там на долгий срок. Парень не знал и не имел представления о мире за стенами лечебницы и познавал все заново словно только родившийся ребёнок. Сколько врачи не пытались вызвать хоть малейшие обрывки воспоминаний у Скотта, но все попытки были провальными. Он ни разу не смог что-либо вспомнить из своей прошлой жизни и никак не реагировал ни на одну из предложенных ему психиатрических терапий. Дочитав все документы до конца, я отложила их в сторону и достала свой рабочий блокнот. Я открыла страницу с моими заметками, сделанными во время нашего со Скоттом сеанса, и с задумчивым выражением лица стала читать свои же записи. «Скотт личность сильная, это бесспорный факт. Плюс он стремится к независимости и не желает подчиняться, что говорит о его волевом характере. Но в нем есть какой-то порыв добродушности и неуверенности, что говорит о его непонимании самого себя. Его приступы раздвоения могут быть связаны с попытками Скотта быть разным и экспериментировать со своим характером. Он намеренно ведёт себя по-разному, чтоб, по итогу, найти самого себя». Мои рассуждения прервал звонок на телефон, который мирно лежал около моей кровати.
– Оливия Вильямс.
– Мисс Вильямс, приветствую вас – в динамике я услышала голос своего научного руководителя профессора Джона Траста. Он был уже в возрасте, но всячески старался поддерживать связь со своими студентами и всегда довольно внимательно относился ко всем своим подопечным.
– Профессор, рада вас слышать.
– Оливия, как ваши успехи?
– Пока сложно что-то сказать. У меня сегодня был только первый сеанс с пациентом.
– Сеанс? Вы решили проводить пациенту классическую психотерапию? – профессор сделал паузу, и я услышала его обвинительный и строгий тон – Я думал, вы придерживались более прогрессивных методов в лечении. И собственно ваши методы и дали мне право послать вас на помощь профессору Джейкобсу.
– Данный случай довольно необычный, поэтому чтоб понять, как мне правильно построить тактику лечения пациента, я решила начать с банальной психотерапии.
– Вот как? И как прошёл ваш первый сеанс?