— Проклятье!.. У нас цель! У меня справа, у тебя слева. Видишь?
На экране системы наведения стрелка появилась одна из орудийных установок разрушителя.
— Да, уже вижу.
Штурмовик замер, а затем выстрелил — точно в миг, когда приборы и интуиция сошлись во мнениях. И стволы пушек превратились в быстро схлопывающееся огненное облако. По пролетел сквозь него, увернувшись от особо крупных обломков, а с мелкими справились щиты.
Не в силах сдержать эмоции, стрелок гикнул на всю кабину:
— Ух ты! Видал такое?
По резко бросил СИД к борту «Добивающего».
— Я же говорил, что ты сможешь! Как тебя звать-то?
— FN-2187.
— FN-как?
— Другого имени, знаешь ли, мне не дали...
В голосе штурмовика прозвучала тоска, настоящая человеческая тоска — и иное чувство, которое заставило его, приученного муштрой к строгой дисциплине, в одиночку выступить за жесткие рамки и разожгло в нем искру личности. Дэмерон чувствовал в нем эту искру и решил помочь ей превратиться в пламя. С чего бы начать?
— Ничего себе имечко! FN, говоришь? Тогда буду звать тебя Финном. Не возражаешь?
В кресле позади повисло задумчивое молчание. По лицу бойца расплылась широкая улыбка.
— Финн? Ага, мне нравится! Но теперь у тебя преимущество.
— Не понял?
— Я не знаю, как зовут тебя. Если скажешь, что RS-736 или вроде того, вот это будет история!
Пилот рассмеялся.
— Меня зовут По. По Дэмерон.
— Приятно познакомиться, По!
— Приятно познакомиться, Финн!
Выйдя на позицию для атаки, летчик приготовился еще раз ударить в самое сердце звездного разрушителя. Истребитель выглядел словно слепень, жалящий банту, — но это был очень ядовитый слепень.
На главном мостике «Добивающего» генерал Хакс пристально вглядывался через плечо лейтенанта Митаки. Разумеется, на таком гигантском корабле не было и не могло быть центрального поста, поэтому в данный момент панель управления перед лейтенантом вполне неплохо справлялась с этой ролью.
Генерал не верил своим глазам: пленный не только бежал, но и ухитрился проникнуть в действующий ангар, пробраться на борт новенького, с иголочки, заправленного истребителя и проложить себе дорогу в космос. И в его руках оказался не простой истребитель, а спецназовская модель. Радары разрушителя фиксировали путь украденного корабля, и если бы доказательство измены не светилось на экране перед Хаксом — тот никогда не поверил бы, что такое возможно.
Палуба слегка завибрировала. Голос Митаки звучал ровно, но Хакс видел, что темноволосый лейтенант потрясен.
— Они уничтожили целую батарею оборонительных орудий. И продолжают атаковать. Не бегут.
Генерал ничего не понимал. Его картина мира рушилась. Узники бегут из тюрем, это понятно. Однако узники не остаются у стен темницы, чтобы нападать на тюремщиков! Как настойчиво он пытается совершить самоубийство! Но вся информация о пленном говорит о его желании жить. Что же произошло? Или психологи выдали неверный портрет личности?
Какой бы портрет ни был ими составлен, в одном Хакс был теперь уверен: они весьма недооценили пилота Сопротивления, который, как думали, находился на грани физического и психического истощения.
— Подфюзеляжные пушки — к бою! — приказал генерал.
— Пушки заряжаются, — доложил Митака.
Не важно, как близко от корпуса летит беглец: Хакс был в курсе, что датчики не позволят орудиям повредить свой же корабль. Такой превосходный пилот, каким был бывший пленник, разумеется, тоже не мог не знать об этом. Летя под самым днищем разрушителя, скорее всего, он на это и рассчитывал. Поэтому и не рвался в открытый космос. Что ж, теперь генерал понимал, как действовать: чем дольше истребитель остается рядом с кораблем, тем больше сил можно бросить на его уничтожение — и сбежать во второй раз будет гораздо, гораздо труднее.
Позади раздался безошибочно узнаваемый даже через вокодер голос, из которого так и сочилось недовольство:
— Это пилот Сопротивления?
Военный повернулся. Перед ним стоял Кайло Рен. Сквозь металлическую маску было невозможно разглядеть выражение лица, и в оценке настроения приходилось полагаться на изменения в тоне голоса. Хакс мгновенно осознал, что этот высокий человек ошеломлен произошедшим не меньше его самого. А то и больше.
— Да. И ему помогли. — Генералу было мучительно в этом признаваться, но выбора не было. — Кто-то из наших. Мы проверяем списки, чтобы установить личность штурмовика.