Как мог, я пытался посоветовать ей, как выбраться из затруднительного положения, в котором она оказалась. Она приехала в Боулдер, “веря”, что должна это сделать, а вера просто еще не сработала!
У нас состоялось несколько очень интересных бесед. Чтобы отблагодарить меня, она решила провести в качестве подарка чтение карт Таро. Она пользовалась колодой Райдера-Уайта, той самой колодой, на которой я учился чтению карт Таро еще в средней школе.
Она пользовалась гигантским круговым раскладом, объясняя это астрологическим подходом. Каждая карта в круге соответствовала астрологическому знаку и дому; это был лично ею разработанный стиль.
Было одно положение карты, представляющее собой итог всего остального чтения, и какая бы карта не оказалась в этом положении, это был итог. Женщина выкладывала карту за картой, объясняя их значения; мне же это казалось слишком упрощенным.
Временами я сомневался в ее интерпретации карт, но она не давала мне возможности нарушить ритм и не признавала критики.
Наконец, женщина выложила последнюю карту, и она оказалась самой худшей в колоде. Видимо, она была озадачена, как будто эта карта никогда раньше не появлялась в таком важном положении. Она поморщилась и пробормотала: “Хмм”.
“И что это значит? — спросил я, зная, что это плохая карта. Это была Четверка Чаш: человек, плачущий над разбитыми чашами перед ним, оплакивающий любовь и радость, которые он не сумел ничем заменить.
“Страдание, — ответила она. — Карты говорят, что в твоем будущем будет страдание”.
“Надеюсь, нет”, - возразил я.
Инстинктивно я знал, что это правда. Кроме того, я только что “потерял” подругу, “потерял” шанс пойти учиться туда, куда хотел, и сейчас был вынужден возвращаться домой к матери, чтобы войти в пугающий “реальный мир” работы, платы за жилье и коммунальных услуг.
Плюс, мне придется жить рядом с другом-алкоголиком моей матери, который был не очень-то дружелюбен. Меня игнорировали всю прошлую зиму, пока я сидел дома с Моно.
На обратном пути, в поезде я встретил двух очень интересных ребят из Калифорнии. Они направлялись в ашрам, основанный гуру по имени Баба Муктананда. Ашрам находился неподалеку от места моей учебы в колледже в Нью Пальце.
Еще интереснее было то, что один их ребят, абсолютно лысый, только что окончил медицинскую школу в Калифорнии. Он собирался открыть частную практику, но его посетил ряд видений, в которых ему буквально приказали отказаться от медицинской практики и работать как “обычному человеку” в перспективе стать монахом.
Мужчина объяснил, что семья сочла его сумасшедшим из-за отказа от полученного образования. Он и его друг купили билеты в один конец и просто направились в ашрам. Они не знали, что будет дальше. Друг врача учился с Муктанандой, когда последний был еще жив. Вот его история.
Из всех людей в ашраме Тони (имя вымышленное) был самым сердитым на сложившуюся ситуацию. Он не чувствовал, что выполняет какую-то нужную работу, и пребывал в депрессии, скучая по тому образу жизни, который вел раньше.
Казалось, Муктананда понимал чувства Тони. Однажды, когда Тони входил в прихожую ашрама, на противоположном конце появился Муктананда. Он остановился и уставился на Тони. Тони тоже остановился.
Неожиданно Муктананда вытянул правую руку в сторону, и на ней появилась маленькая сфера сияющего голубого света! Он обвел рукой вокруг головы и “бросил” шар Тони.
Шар света пролетел в воздухе и попал прямо в область между бровей Тони, в область третьего глаза. Сила шара света буквально опрокинула его, и он свалился на землю.
Почти сразу же Тони был охвачен самым сильным духовным экстазом, какого никогда раньше не испытывал! Ничто ранее испытанное не могло сравниться с этим опытом. Хотя Тони физически присутствовал в комнате, другая часть его стояла перед Чистым Светом, Светом Одного.
Именно в этот момент он понял, что это и есть Дом, и это было самым славным, удивительным и религиозным опытом в его жизни.
Вдруг прямо перед собой он увидел ноги и мантию Муктананды, и обнаружил, что лежит на полу и громко рыдает, как самый последний идиот, впавший в экстаз.
“Ну, теперь ты останешься и будешь счастлив, не так ли?” — спросил Муктананда.
“Да, да, я останусь, я останусь”, - ответил Тони. Его глаза еще были расширены от восторга.
Пока продолжались видения, он мог наблюдать, как уходит Муктананда. С того дня Тони стал самым энергичным и воодушевленным человеком в ашраме! Он работал сверхурочно, выполняя свои обязанности. И сейчас он с другом направлялись в один конец из Калифорнии в Нью-Йорк, чтобы остаться в ашраме Муктананды на неопределенный период времени.
Муктатанды больше не было на земном плане в физическом теле, но его дочь Свами Чидвиласананда сохранила традицию, хотя я не был уверен в том, что она демонстрирует те же “сиддхи”, что Муктананда.
Конечно, меня очень заинтересовало происходящее. Только что я проделал долгий путь в Боулдер в надежде найти свой “духовный центр”. А сейчас двое искренних мужчин среднего возраста, едущих из Калифорнии, рассказывали мне, что место, где я учился в колледже, оказалось для них самым лучшим духовным местом в стране. Это заставило меня дважды подумать о Нью Пальце/Вудстоке возле Нью-Йорка.
Я вернулся домой, и тут начали сбываться пророчества женщины. Я быстро погрузился в катастрофическую рутину, меняя работу за работой с помощью разных агентств, помогавших временно устроиться.
Присутствие друга матери наполняло меня тревогой и часто повергало в слезы, поскольку мы постоянно ссорились. Друг, будем называть его Джек, стремился выиграть приз — преданность и любовь матери.
Вскоре Джек убрал мой барабан из подвала в гараж. В подвале он хотел разместить музыкальную студию. Проблема с гаражом заключалась в том, что мои музыкальные экзерсисы будет слышать весь мир, а я не хотел никого беспокоить.
Меня настолько волновали другие люди, что я не мог заставить себя играть публично таким образом. Я чувствовал себя так, как будто главной проблемой было то, что я являлся всего лишь сыном своей матери, а не ее другом. Я больше не был самым главным человеком в ее жизни, и это сводило меня с ума. (Сейчас мать бросила Джека. Проблема разрешилась, и мы снова чудесно жили вместе.)
Мать все больше и больше давила на меня, чтобы я переехал. Я больше не мог выносить стресса и постоянного напряжения. Я связался с Эриком, который заканчивал последний семестр в Нью Пальце, и рассказал о происходящем.
“Знаешь, с того момента, когда я покинул Нью Пальц и был в Боулдере, моей единственной мечтой было вернуться туда”, - сказал я.
“Парень, ты знаешь, что можешь вернуться. Тебя больше ничего не удерживает. Мы оба это знаем. Будь честен с самим собой. Все твои друзья здесь, и ты должен сделать это для себя. Давай”.
“Да, ты прав”, - заметил я. После приезда в Нью Пальц, я все дни проводил в доме своего друга-гитариста Адама. Со времени возвращения из Колорадо, мне, наконец, удалось обзавестись машиной, и сейчас я воспользовался ею, чтобы перевезти все свои вещи в Нью Пальц.
Я спал на воздушном матрасе посередине кухни в доме Адама. Уже на следующий день после возвращения в Нью Пальц я устроился на работу в качестве разносчика пиццы в местной пиццерии. Эрик занимался тем же самым, а вечера мы проводили вместе.
Вскоре я нашел замечательное жилье всего за $220 в месяц. Это была комната в пансионе. Однако вскоре я начал ссориться с соседями по дому, большинство которых были студентами колледжа.
Они часто оставляли за собой полную раковину грязной посуды, которую никто никогда не мыл, и делать это приходилось мне. Если я этого не делал, посуда оставалась невымытой и подолгу кисла в раковине.
Никто из жильцов дома не был “противным”, но их лень сводила меня с ума. Однажды ночью я быстро набросал записку и повесил ее над тарелками. Она гласила: