И тут, остановившись и собравшись с мыслями, Марк вдруг понял, что ему нужно попросту связаться с Дианой. Узнать, по какой из улиц она добирается от «Миднайт-стрит», взять такси и ехать ей навстречу.
Одалживать сотовый у кого-либо из прохожих казалось бессмысленным. Он тотчас побежал к ближайшей телефонной будке. «Ноль, семь, три… Нет! Ноль, три, семь… шесть… один… черт!» — Марк не понимал, что значат короткие гудки — ошибся ли он в номере, или телефон Дианы был отключен?
Наконец парень швырнул трубку в стекло, за которым находилась какая-то выцветшая цирковая афиша со ставшим на дыбы слоном, и по полу с шелестом рассыпались осколки. В голове у него промелькнула идея взять такси и, рассчитывая на везение, ехать по любой из улиц до «Миднайт-стрит». Затем он подумал о том, чтобы найти аптеку. Но что ему грозит? И что за препарат ему нужен?
— Эй, вы там долго еще? — В будку постучали.
Когда Марк вернулся в ресторан, незнакомка была уже в черном и сидела за шахматной доской. С вестибюля начали доноситься крики — консультантка скандалила с гардеробщиком, говоря что-то о лекарствах.
Марк сел за стол и озадаченно посмотрел на незнакомку, пытаясь увидеть в ее облике нечто потустороннее, загробное, такое, что раскрыло бы всю ее сущность во всем пугающем естестве. Но вместо этого лишь поймал себя на мысли, что теряет остатки рассудка, поскольку ничего такого в ее облике не было и быть не могло. Ведь это в сказочном фольклоре хтоническую сущность выдает змеиная кожа, кошачьи глаза или черные перья в волосах. Его же смерть не была похожа на смерть из каких-либо сказаний, древних мифов или верований. Она не напоминала образы из религиозных культов, не имела при себе божественных и прочих атрибутов, будь то коса, коптский крест или юбка из гремучих змей. Она скорее походила на Лору Хант или Китти Коллинс, которая сошла с экрана и обрела все краски видимого спектра. И эта ее подчеркнутая, дорисованная, припудренная и приукрашенная правдоподобность пугала Марка больше всего. Вот она — смерть, какой он ее видел. Вот она — жизнь, какой он ее воспринимал.
Парень пододвинул к себе тарелку со стейком, отрезал тонкий кусок:
— Значит, я умру от инфаркта?
— Непременно. — Ответила дама, надпив вина.
— В четверть десятого, то есть через две минуты?
— Именно. Вам трудно принять поражение?
Марк запил стейк вином и поставил пустой бокал на стол.
— Мне трудно смириться с тем, что последние мгновения моей жизни были самыми абсурдными. — Парень отодвинул стейк и вытер салфеткой рот.
— Вам не нравится идея абсурда?
— Знаете, что Камю сказал по этому поводу? — Он разбил бокал об край стола.
Зал замер. Повисшую тишину наполнили раскаты грома и треск дрожащих окон. В памяти Марка начали всплывать напуганные лица мексиканцев… И как кто-то тянет его за рукав, пытаясь оттащить от края… И как латинос в пестрой рубашке беспомощно размахивает руками, теряя равновесие… Это он в галлюциногенном бреду толкнул парня в пропасть. Это он низверг латиноса в распахнутую горловину червоточины, в которую и сам сейчас падал. Да, все тогда решили, что это был несчастный случай, и никто не принялся винить Марка. Быть может, так и есть. Быть может, память снова играла с ним злую шутку, а на самом деле он и не тронул поскользнувшегося на камне мексиканца. Ведь иначе он бы сейчас гнил заживо за решеткой, а не сидел в ресторане, распивая напитки. «Но никто бы не оказался на краю утеса в тот день, если бы не я» думал Марк, и окровавленные пирамиды перед его глазами распадались, а груды черепов развеивались как пепел, оставляя после себя лишь сердцебиение бездонной пустоты. На этот раз настоящей.
— Хотите убить меня? — С насмешкой спросила Смерть, глядя на кусок стекла в его руке.
— Вы не хуже меня знаете, что я хочу. — Марк выбрал осколок поострее. — Я хочу поставить слона на же-семь.
— Вы ничего этим не добьетесь! — Занервничала девушка.
— Я выиграл, не так ли? — Парень оттянул рукав, поднес осколок к руке и что есть силы полоснул себе по запястью. Брызнула кровь.
Дама вскочила с места. Раздался чей-то крик, и зал в ужасе встрепенулся. Несколько человек, побросав салфетки и приборы, тут же устремились к бледнеющему парню. Марк рухнул на пол. По каменным плиткам с изображениями ацтекских богов начала расползаться багровая лужа. «Скорую!» — горланил кто-то из подбежавших…