— Эта первая причина, — усмехается в ответ гость. — Уверен, что справишься со мной, шэхар?
Убийца отступает на несколько шагов, готовый защищаться.
Адари думала, что больше её ничто не удивит за эту ночь, но явление Сэнлира — Копья Света — святыни сэнайнов — оружия, способного рассеивать любой мрак, изумило девушку до глубины души. Никогда бы не подумала, что увидит божественный артефакт, да так близко! Райсэн явно необычный младенец, раз его защищает обладатель Копья Света.
— Ну а вторая причина… я — отец ребёнка.
— Что?! — не выдерживает Адари. — Такого просто не может быть!
Дети от союза тёмных и светлых всегда рождаются мёртвыми! Рождались… до этого момента, если Райсэн не исключение. Теперь понятно, почему у малыша второй глаз похож на глаза галамиров.
— Да, он мой сын, — улыбается ей сэнайн, а затем поворачивается к шэхару, которого уже окутало призрачное марево, сделавшее фигуру убийцы едва различимой. — Светлые не воюют со своими тёмными братьями и сёстрами, не сражаются друг с другом без веских причин — таков договор. Народ Эвеонера договор чтит, поэтому я позволю тебе уйти. Без ребёнка. И про Адари с её братом забудь. Их путь теперь тоже озарён светом Сэнасера.
Порог изумления окончательно перешёл все границы, так что девушка уже не удивляется тому, что на неё пало благоволение Пресветлого Владыки. Весьма редко случалось такое, чтобы дитя Тёмной Матери оказывалось ещё и под крылом какого-то другого бога, а попасть под защиту света — так тем более.
— Ты зря вмешался, сэнайн, — звучит шёпот убийцы. — Королева будет недовольна.
— Пусть выразит своё недовольство моему императору, — светлый пожимает плечами.
Глава 5
Некоторое время Адари и спаситель просто шли по ночному лесу. Своё величественное оружие сэнайн вновь обратил в кинжал, который теперь покоится в ножнах, пристёгнутых справа к широкому поясу. Светлый молчал, ни о чём не спрашивал, она же не пыталась его разговорить. Девушка чувствовала ауры Галфала с Райсэном и безошибочно вела гостя к цели.
— Как тебя зовут? — не выдерживает Адари.
Сэнайн смотрит на неё, улыбается.
— Просто… ты знаешь моё имя, а я твоё — нет, — говорит девушка, чуть смутившись. — Ты меня спас, не хочется обращаться к тебе, как светлый.
— Грайдариен, — отвечает сэнайн и видит, как расширяются глаза полукровки от изумления. — Можно просто Грайд.
— Тот самый?! — выдыхает Адари, придя в себя.
— Да… — сэнайн морщится, кивает. — Давай, не будем об этом. Я самый обычный светлый.
«Ага, как же! — проносится в мыслях девушки. — Обладатель Копья Света и герой Войны Древних! Легенда во плоти!»
— Хорошо, не будем, — Адари вздыхает, ибо теперь хочется спросить о давно минувшей войне за Ардан против Даррата и услышать ответы из уст самого участника той войны. — Как скажешь.
— Вот и отлично, — вновь улыбается сэнайн. — Как зовут… моего сына?
— Ты не знаешь?!
— Адари, он же в Райноре родился.
— Понятно… — девушка кивает; конечно, он не знает. Ни один светлый не выживет в мире Тьмы, как и тёмный — в мире Света. Грайд просто не мог присутствовать при рождении сына, а потому не знает, какое имя дали младенцу.
Ардан — единственное место, где этот сэнайн мог сойтись с одной из дочерей Тёмной Матери. Интересно, кто она? Почему Грайд решил связать свою судьбу с райканшей? Беда ведь не только в том, что дети от союза Света и Тьмы рождаются мёртвыми. Адари не знает, как обстоят дела с любовью у светлых, но у тёмных нет каких-либо запретов — люби и живи с кем хочешь, пока эти желания с твоим спутником жизни взаимны. Тёмные легко образуют пары, когда разгорается страсть, и так же легко расстаются друг с другом, когда страсть угасает. Но связь сэнайна и райкана — это навсегда. Тьма и Свет тянутся друг к другу, сплетаются, смешиваются. После такой связи ни мужчина, ни женщина даже думать не посмеют о том, чтобы бросить свою половинку, уйти к другой или другому.
— Я не знаю, какое имя ему дали при рождении, — говорит Адари. — Твой сын ничего не помнит о своей матери.
— Он это тебе сам сказал? — усмехается Грайд.
— Тебе станет ясно, когда ты увидишь его глаза. Он понимает, о чём мы с Галфалом ему рассказывали. То, как он смотрит… будто он взрослый. Даже в пелёнки не гадит.
— Поэтому ты подумала, что он ничего не помнит о матери? — в голосе светлого по-прежнему звучит недоверие.