На противоположном берегу, где и располагается деревня Ларн, окружённая деревянным частоколом, девушку встречает покосившаяся дозорная вышка, на которой зевает лучник. Ещё парочка вояк из ополчения стоят у настежь распахнутых ворот. Караульные провожают Адари хмурыми взглядами — её тут все знают, но мало кто посмеет переступить кадирше дорогу. Уже пытались. Нет, если соберутся всей толпой, то могут доставить неприятностей, но они боятся, ибо, так или иначе, Адари прикончит нескольких, и, кто знает, может даже сбежать. Люди знают, сколь быстры кадиры. Против полукровок действенна магия, да только откуда её взять в Ларне? На всю деревню, кто хоть что-то ведает о чарах и зельях — старый Гирмо, целитель. Его умений уж точно недостаточно, чтобы противостоять кадирам. Адари знает, что невеждами правит страх. Они-то и своих магов недолюбливают, невзирая на то, что магистрат вовсю старается, чтобы сделать жизнь обычных людей проще, лучше, безопасней. А тут кадиры, владеющие ваирагией… полукровки старательно скрывают это ото всех, ибо ваирагия куда могущественнее магии. Узнай об этом люди, то станут бояться кадиров, заодно и галамиров, ещё больше, а там и до ненависти к полукровкам — всего шаг…
Адари идёт по главной дороге мимо похожих друг на друга одно-, реже двухэтажных, бревенчатых домов. Из труб некоторых тянется сизый дым. Во дворах, огороженных низким заборчиком, снуют туда-сюда куры и утки. Слышно мычание коров и блеяние коз из хлевов. В грязи валяются да самодовольно похрюкивают свиньи. Где-то слева за одним из домов раздаётся стук топора — кто-то колет дрова. Возле реки играет детвора, разливается детских смех, к которому примешивается весёлый собачий лай.
Вот и постоялый двор — двухэтажный сруб, к которому примыкают конюшня и баня. Адари поднимается по старым каменным ступеням, слыша, как на ветру скрежещут цепи деревянной вывески. Кадирша толкает дверь, та со скрипом открывается, пропуская девушку в тёплое нутро постоялого двора.
Посетителей сейчас мало. Только за парой столов на грубых скамьях сидит мужичьё да попивает из деревянных кружек барос — Адари чует хмельной запах напитка. Не обращая внимания на пялящихся на неё деревенских, девушка проходит мимо столов, мимо квадратных подпирающих потолок столбов, прямиком к стойке, за которой стоит хозяин заведения — мужчина за сорок.
— А… полукровка, — мужик недовольно топорщит усы с редкой проседью и теряет к посетительнице интерес, возвращается к раскладыванию по местам деревянной и глиняной посуды на полках шкафа. — Чего тебе? — бросает он через плечо.
— Иро, мне нужны припасы, — Адари опускает локти на стойку, — и пара лошадей.
— Хм… — хозяин поворачивается, с интересом смотрит на гостью. — Припасы — хорошо. А лошади? Раньше ты обходилась без них.
— Не всё ли равно? Я плачу и ухожу, не беспокоя тебя и не раздражая твоих посетителей.
— Хорошо, — хозяин постоялого двора кивает, хмурится, раздумывая о цене. — Припасы — как всегда — по той же цене. Лошадь могу продать, но только одну. Скажем, за четыре золотых.
Адари еле дёргает уголком губ. Она может заплатить и больше, но если не поторгуется, то вызовет ненужные подозрения. К тому же за четыре золотые монеты можно купить двух лошадей. Или одну с повозкой.
— Иро, ты заламываешь цену, — Адари качает головой. — Два.
— Три, — ухмыляется мужик.
— Два и пять серебряных, и не монетой больше, — кадирша усмехается в ответ.
— Три, — Иро скрещивает на груди руки, требовательно смотрит на девушку.
— Как хочешь, — Адари пожимает плечами. — Давай только припасы за пять серебряных. Обойдусь без лошади.
— Проклятая вымогательница! — Иро скрипит зубами, вздуваются на скулах желваки. — Три, — хозяин постоялого двора для пущей убедительности показывает гостье три пальца. — Добавлю сверху мешок овса для лошади и небольшую повозку. Старую, но крепкую.
Хитрозадый засранец. Уже не знает, кому сплавить своё старьё. Но… лучше так. Дальше препираться смысла нет.
— Договорились, — Адари кивает и, достав из кошеля три золотые и пять серебряных монет, кладёт на стойку.
Глава 2
Адари сидит на облучке, поскрипывают колёса, стучат по дороге копыта да лениво пофыркивает лошадь. Повозку иногда потряхивает на камнях. Галфал с ребёнком лежат на сене, там хотя бы мягче, и тряска не столь ощутима. Дом, как и лес, остался далеко позади. Повозка катит по дороге всё дальше и дальше по северному торговому тракту меж холмов, поросших редким, уже облетелым кустарником.