– Мне жаль.
– Не стоит. Я не жалею.
Ииии... он снова ничего не пояснил.
– Ты часто сюда приходишь?
– Это звучит как план, да.
Молчание.
Слишком болтливая? Хорошо, нет проблем. Они же здесь не для того, чтобы узнать друг друга лучше? Просто отвлечься от своих жизней на какое-то время.
– А я бываю здесь часто, – если честно, то каждый день.
– Возможно, мы встретимся снова. – Он поднес чашку горячего кофе к губам, таким красивым, алым, как яблоки в карамели, и сделал глоток. Выражение его лица не поменялось, высокая температура каким-то образом не обжигала его рот.
– Наверное, – предположила Никола.
Снова молчание.
О чем девочкам разговаривать с мальчиками, которые не заинтересованы в них в романтическом плане? По правде говоря, (а Колдо определенно подтвердил бы ее честность) это было немного больно. Совсем не то, чего она ожидала или на что надеялась.
– Чем ты занимаешься, когда ты не здесь, Никола? – взял он, наконец, инициативу в свои руки.
Успокоенная его попыткой начать разговор, она расслабилась.
– Я работаю бухгалтером по утрам и вечерам в будние дни, – такая работа гарантированно сохраняла ее давление стабильным.
Она умела считать, сортировать квитанции и помогала составлять поэтапные планы по уменьшению долгов. Всем, кроме себя.
Ей до сих пор приходилось рассчитываться по счетам своих родителей, а их с Лайлой медицинские расходы все росли.
– Еще работаю кассиром в магазине органических продуктов каждый вечер и по выходным.
– Не похоже на детскую мечту.
Да, но мечты умерли... и если не быть осторожной, призраки прошлого будут преследовать и в настоящем.
– Почему ты так думаешь? – Она не гордилась своими работами, но всегда делала все, чтобы выжить.
– Я очень наблюдательный.
И довольно скромный.
– Итак, чем ты хотела заниматься? – поинтересовался он.
Почему бы не сказать ему правду?
– Я хотела жить, – сказала она. Действительно жить. – Хотела путешествовать по свету, прыгать с парашютом, танцевать на крыше небоскреба, нырять глубоко в море за сокровищами и ухаживать за слоном.
Колдо склонил голову набок и пристально посмотрел ей в глаза.
– Интересно.
Это потому что она упомянула о занятиях, а не о карьерном выборе? Ну, на это была своя причина. Она никогда не знала, сколько ей отведено, поэтому карьера казалась бессмысленной.
– Как насчет тебя? – спросила она. – Чем бы ты хотел заниматься?
– Уже занимаюсь этим, – он не отводил взгляда, – и ты еще можешь сделать все то, о чем сказала.
– Вообще-то, не могу. Мое сердце этого не выдержит, – пускай думает, что ее нервы куда крепче, чем на самом деле.
– Ты права.
Подождите.
– Что?
– Если слова имеют власть над жизнью и смертью, то только что ты приставила к своему виску дуло пистолета.
– О чем ты говоришь? Это абсурд.
– Ты говоришь то, во что веришь, а веришь ты в то, что обречена. Если и есть единственное, чему я научился за все годы, так это – то, во что веришь, и есть стимул всей твоей жизни.
Вспышка гнева заставили ее сердце пропустить удар:
– Я верю в реальность.
Колдо взмахнул рукой.
– Твоё восприятие реальности искажено.
О-о, в самом деле?
– Как это?
– Ты веришь в то, что видишь и чувствуешь.
– А разве не все так делают?
– В этом мире все изменчиво. Временно. Но есть вечные вещи, которых ты не видишь.
Она пролила свой чай на скатерть. Жидкость выплеснулась из отверстия в крышке, обжигая ее руку.
– Смотри-ка. Может, тебе не поступает достаточное количество кислорода туда, где должна быть голова, но твои слова звучат как из уст сумасшедшего.
– Я не сумасшедший. Я знаю, что ты можешь быть исцелена.
Исцелена? Как-будто она уже всего не перепробовала.
– Некоторые вещи нельзя изменить. Кроме того, ты и понятия не имеешь о моем прошлом или о моем будущем.
– Я знаю больше, чем ты думаешь. Ты так боишься жить, что на самом деле убиваешь себя.
Установилось тяжелое молчание. Он... попал в точку, подумала девушка. Никола наблюдала, как страх медленно пожирал счастье ее сестры, отравляя каждую частичку ее существования.
И всю жизнь, до того дня, когда она поселилась в больнице, у Лайлы было только это. Существование.
У нее всегда болел живот, аппетита не было. И Никола скатывалась по той же дорожке.
Лайла была истощена, казалось, даже ее кости усохли. Дайте Николе еще пару месяцев, и она дойдет до такого же состояния.