После каждого нападения его избивали часами, нанося удары только по ладоням и подошвам ног — Госпожа хотела сохранить его внешнюю красоту нетронутой. В конце концов, охрана разрослась до целого отряда воинов, которые входили к нему в темницу, только одев кольчугу. Более того, его кровать снабдили наручниками на пружинах, которые можно было открыть не входя в помещение, так что стражникам не приходилось подвергать себя опасности, снимая с него цепи. Когда же Госпожа взывала к нему, его накачивали каким-то наркотиком, или подмешивая его в пищу, или выстреливая дротиками через щели в двери.
Дни тянулись медленно. Он сосредоточенно выискивал слабости своих сторожевых псов в попытках спастись от насильственного грехопадения… а потом, несмотря на все цели и умыслы, он умер. Даже когда он выбирался из-под Госпожи и был предоставлен самому себе, он больше не жил.
Раб ел в своей темнице, набираясь сил для следующей схватки с охраной, когда увидел, как сдвигается подвижная панель на двери, давая место просунувшейся в дырку пустой трубке. Он вскочил на ноги, хотя был полностью обнажен, и почувствовал первый укол в шею. Он вытащил дротик так быстро, как смог, но затем почувствовал новый удар, потом еще… и еще… до тех пор, пока его тело не отяжелело.
Он очнулся на кровати в кандалах.
Госпожа сидела рядом с ним, низко опустив голову так, что волосы спадали завесой на ее лицо. Она словно почувствовала, что он пришел в сознание, и взглянула на него.
— Я скоро вступлю в брак.
О, Славная Дева в Забвении. Этих слов он так долго ждал. Теперь он будет свободен, ведь с появлением хеллрена отпадет нужда в рабе крови. Он вернется к своим кухонным обязанностям.
Раб вынудил себя обратиться к ней с уважением, хотя не считал ее достойной женщиной.
— Госпожа, вы отпустите меня?
Ответом ему была лишь тишина.
— Пожалуйста, отпустите меня, — срывающимся голосом сказал он. Учитывая все, что он пережил, потеря гордости была не такой уж большой жертвой. — Я умоляю вас, Госпожа. Освободите меня из заключения.
Когда она взглянула на него, в глазах ее стояли слезы.
— Я поняла, что не могу… Мне придется оставить тебя. Я должна оставить тебя.
Он начал вырываться, и чем сильнее он дергал цепи, тем отчетливее светилась любовь на ее лице.
— Ты великолепен, — сказала она, приблизившись, чтобы дотронуться до его плоти. В ее глазах горело желание. Она словно… боготворила его. — Я никогда не встречала такого мужчину. Будь твое происхождение не столь низким, я бы ввела тебя в общество как своего супруга.
Он увидел, как ее рука медленно двигается вверх-вниз, и понял, что она дотрагивается до той штуки, что так интересовала ее. Слава Богу, он ничего не чувствовал.
— Отпустите меня…
— Ты никогда не твердеешь без бальзама, — грустно прошептала она. — И никогда не доходишь до конца. Почему?
Она начала ласкать его сильнее, пока он не почувствовал жжение там, внизу. Отчаяние заполонило ее потемневший взгляд.
— Почему? Почему ты не хочешь меня? — Он не ответил, и она с силой дернула его плоть. — Я красива.
— Только для других, — произнес он прежде, чем осознал смысл сказанного.
Ее дыхание остановилось, словно он ударил ее со всей силы. Потом ее взгляд скользнул по его животу, груди — на лицо. Глаза ее оставались влажными от слез, но теперь в них полыхала ярость.
Госпожа поднялась с кровати и посмотрела на него сверху вниз. Потом она ударила его так сильно, что наверняка поранила и свою ладонь. Сплевывая кровь, он подумал, не выбила ли она ему несколько зубов.
Ее глаза впились в него, и тогда он понял, что сейчас она убьет его. На него снизошло успокоение. По крайней мере, страданиям придет конец. Смерть… Смерть будет великолепным решением.
Но она вдруг улыбнулась ему, словно прочитала его мысли, словно забралась внутрь его головы и украла их, как украла его тело.
— Нет, я не отошлю тебя в Забвение.
Она наклонилась и поцеловала один из его сосков, втянув его в рот. Ее рука скользнула по его ребрам, потом по животу.
— Ты худеешь. Тебе нужно питание, разве не так?
Она опускалась вниз по его телу, целуя и посасывая его кожу. Дальше все прошло очень быстро. Бальзам. Она сверху на нем. Отвратительное соединение их тел.
Когда он закрыл глаза и отвернулся в сторону, она ударила его… один раз… второй… тысячу раз. Он отказывался смотреть на нее, а у нее просто не хватало сил, чтобы повернуть его голову, несмотря на то, что она схватила его за уши.
Когда он лишил ее своих глаз, ее рыдания стали такими же громкими как влажный звук соприкасающихся тел. Когда все было кончено, она ушла, завернувшись в шелковое одеяние, и в скором времени оковы разжались.
Раб помассировал предплечья и вытер рукой рот. Посмотрев на кровь на своих ладонях, он с удивлением обнаружил, что она все еще красная. Он чувствовал себя таким грязным, что не удивился бы, будь она ржаво-коричневой.
Он скатился с кровати, все еще немного хмельной от введенного наркотика, и нашел угол, в который всегда уходил. Прислонившись спиной к стене, он прижал ноги к груди так, чтобы его мужская плоть была полностью закрыта.
Немного позже он услышал звук борьбы, доносившийся из-за дверей темницы, а потом стражники втолкнули внутрь маленькую женщину. Она упала на пол, ну тут же вскочив, начала колотить в деревянные панели.
— Почему? — Кричала она. — За что меня наказывают?
Раб поднялся на ноги, не зная, что делать. Он не видел других женщин, кроме Госпожи, с тех пор, как очнулся в темнице. Эта была какой-то служанкой. Он помнил ее…
Жажда крови охватила его, стоило ему лишь почувствовать ее запах. Он не мог даже представить, что пьет из Госпожи, после всего, что она сделала с ним, но эта маленькая женщина была другой. Ведомый животным инстинктом, он направился к служанке.
Женщина продолжала колотить в дверь до тех пор, пока не поняла, что не одна. Повернувшись и поняв, наедине с кем ее заперли, она закричала.
Жажда крови почти полностью завладела рабом, но усилием воли он заставил себя развернуться и отойти. Он рухнул на пол, обхватывая свое голое дрожащее тело руками, чтобы удержать его на месте. Повернув лицо к стене, он попытался вздохнуть… И понял, что вот-вот начнет оплакивать животное, в которое его превратили.
Через какое-то время женщина перестала кричать, еще чуть погодя она обратилась к нему:
— Это ведь, и правда, ты, так? Мальчишка с кухни. Тот, что таскал эль.
Он кивнул, так и не посмотрев на нее.
— Ходили слухи, что тебя забрали сюда, он я… Я поверила тем, кто говорил, что ты умер во время превращения. — Повисла тишина. — Ты такой большой. Как воин. Почему так?
Он не имел ни малейшего понятия. Он даже не знал, как выглядит: в темнице не было зеркала.
Женщина осторожно подошла к нему. Он взглянул на нее и заметил, что она пожирает глазами его метки раба крови.
— Серьезно, что тут с тобой делают? — Прошептала она. — Говорят… ужасные вещи творят с мужчинами, которые заключены здесь.
Он ничего не ответил, и она села рядом с ним, тихонько прикоснувшись к его руке. Он вздрогнул, но позже понял, что она лишь хотела успокоить его.