агонией. Ярость во мне росла с каждой секундой. Все мое тело дрожало из-за нее, и в этот
момент я ненавидела его больше всех на всей Земле. Пришлось отметить, что такого я еще
ни к кому не испытывала. За всю свою жизнь.
- Отпусти меня! - прошипела я, пока он вел меня к ближайшей скамейке.
- Нет. Ты не убежишь и не закричишь.
Злые слезы выступили на моих глазах, и я позволила им бежать по моим щекам,
надеясь, что хоть так он поймет, что мне не нравится все это, к тому же, я не знала, как
преодолеть эту власть.
- Что ты хочешь со мной сделать? Это похищение? Насилие?
Он взглянул на меня и заметил слезы. Осторожно он вытер одну щеку большим
пальцем, его лицо было полно сожаления.
- Садись, - сказал он, но потом изменил тон голоса. - Пожалуйста.
Амон снял с моего плеча рюкзак и поставил его на скамейку рядом со мной, а потом
какое-то время ходил передо мной.
- Прости, что использовал свою силу, чтобы управлять тобой. Я знаю, что тебе это не
нравится, но...
- Ты ничего обо мне не знаешь, - процедила я.
Он вздохнул.
- Я узнаю о тебе все больше с каждой минутой, юная Лили. Даже без нашей связи я
вижу, как не нравится тебе сама мысль о подавлении твоей воли другими, но ты должна
понять, что я не могу тебя отпустить. Не нужно меня бояться. Я не хочу причинить тебе
вред.
- Я не понимаю, как именно ты меня контролируешь, но я буду бороться. И вообще, я... я буду ненавидеть тебя за это вечно, - я еще никому не говорила таких слов, да и не
была уверена, что смогу это исполнить. У меня не было раньше причин ненавидеть.
Конечно, были люди, что мне не нравились, но я просто выбирала для них коробки с
надписями Убогие, Заниженная Самооценка, Хулиганы. Это не выводило меня из себя. Я
всегда могла сохранять дистанцию и оберегать свои эмоции, но с Амоном так не
получалось. Да и сама мысль, что парень, которого я взяла под свое крыло, теперь
манипулировал мной, причиняла мне боль даже сильнее, чем я ожидала.
Взгляд Амона стал тяжелым.
- Так ненавидь меня. Борись. Выступай против меня. Возмущайся каждый раз, но от
этого лучше тебе не станет. Ты только причинишь себе еще больше боли. Я говорил тебе, Лили, что ты привязана ко мне и останешься со мной столько времени, сколько захочу я.
Возмущение и ярость превратились в другое чувство. Мое тело вздрогнуло, я
чувствовала себя как собака, которую пнул хозяин.
- Очень мило, если учесть, что все это время я помогала тебе, - сказала я.
Он пожал плечами, словно ему было плевать, что я там чувствую, но я видела, что
ему было не все равно, и это смутило меня сильнее.
- Так нужно, - наконец, признал он.
- Но почему? Почему я не могу уйти? Что тебе от меня нужно? - я громко
всхлипнула и с воплем досады принялась копаться в сумке, пока не нашла пачку
салфеток.
- Я тебе уже говорил. Мне нужно найти братьев.
- Видимо, ты бессердечный, раз так платишь за добро, - слезы остались у меня на
ресницах, и Амон виделся мне размыто. Почему я плакала? Я никогда не плакала. Слезы
уродливы. Они были знаком неблагодарности. Мои эмоции слишком сильно подобрались
к поверхности. Пытаясь затолкать их обратно, я шмыгнула носом и вытерла слезы. - У
тебя был рак?
Амон опустился передо мной на колени, взял новую салфетку и продолжил вытирать
мои щеки, вздохнув.
- За тысячелетие я успел понять, что сердце мне не очень-то и нужно.
Он провел кончиком пальца по изгибу моей щеки, и тепло начало проникать под
мою кожу. Короткий миг я позволила себе наслаждаться этим нежным прикосновением, но потом мне стало холодно, и я поняла, что ему тоже.
Его рука упала, и я почувствовала, что это удивило его не меньше меня. Он был
проблемой. Он был моим врагом.
«Был ли?»
Одно было точно, он заставлял меня... чувствовать. А я не была этому рада.
Амон был достаточно прекрасен, но я ощущала, что меня влечет к нему не только
физически. Такого у меня еще с парнями не было, и это меня беспокоило. Не страшило, конечно, но все равно беспокойство меня не покидало. Он вырвал меня из привычной
комфортной жизни и не давал мне туда вернуться, удерживая за руку.
Пока я разглядывала его красивое лицо, я поняла, что часть меня, часть, которую я не
хотела признавать, жаждет тепла от его прикосновения. Даже если эмоции, которые он
пробудил, беспокоили меня, но я никогда не чувствовала себя более живой. Более
похожей на настоящую девушку, а не на фарфоровую куклу, которой меня сделали
родители.
Амон, похоже, мог и вызывать смущение, и убирать его. Пребывание рядом с ним
пугало меня, но и давало мне силу, делало меня уязвимой. Более того, я была