Выбрать главу

- Скажите, пожалуйста, Алекс, вы давно являетесь противником модификаций?

- Я ненавижу их с детства. Понимаете, для меня они хуже животных...

- Но животных вы любите? - прервал его профессор.

- Простите, я считаю ваш вопрос некорректным. Мы все любим животных. Но модификаты хуже животных во много раз! Это ложная ветвь эволюции. Мы против того, чтобы им дали статус человека. Или хотя бы приравняли к нам. Это - оскорбление человеческой расы. Мы за чистоту расы. Представьте, что скоро по земле будут ходить одни модификаты! А человечество, как таковое, вымрет. Этого нельзя допустить!

- Молодой человек, не могли бы вы, как студент престижного вуза, представить, что именно ваши предки виноваты в модификациях?

- Если это ошибка моих предков, то ее тем более нужно уничтожить. Я готов ее исправить. Мне противно идти по улице, зная, что здесь минутой раньше прошел модификат! Я готов встать на защиту человеческой расы. Я за то, чтобы решить проблему модификаций раз и навсегда!

- Вы не подумали, что вас просто используют? Вас, таких как вы, чтобы отвлечь страну от надвигающегося экономического кризиса? Мы уже в полной, простите, дыре. У нас сплошные проблемы. У нас заканчивается все... В том числе деньги на гранты, на исследования. Мне стыдно за наше время. Мы ничего не достигли. Мы просто остановились. Один кризис. Другой кризис... Третий, наконец! Мы не живем. Мы - выживаем. И при этом пытаемся соблюсти хорошую мину при плохой игре. Лучше ненавидеть модификатов, чем рассматривать анализировать и шаги правительства. Вы искали врагов! Тех, кто виноват в том, что уровень жизни неуклонно падает. В том, что постоянно рушится очередная финансовая пирамида. Сначала упал доллар. Потом ввели золотой стандарт. Мы вернулись в середину двадцатого века! Когда спонсировалась хоть одна исследовательская программа? Вы просто ищете виновных в том, что довели страну до такого! Когда-то это были контрреволюционеры, врачи-убийцы, инженеры-вредители, капиталисты. А сегодня - модификаты. К вашему сведению, молодой человек, они работают на нас. Они работают, чтобы облегчить жизнь человека. А мы за это им даже нормальные условия не можем создать! Зарплату им снизили до 60 евро. В среднем. Кем они работают? Уборщики, грузчики, расфасовщики, штамповщики, курьеры, носильщики. У нас - полная рецессия, а вас используют, как основную движущую силу регресса. Отвлекающий маневр от насущных проблем.

- Профессор Голдман, вы сами сказали, что они работают. Они забирают рабочие места у людей! Люди без работы, зато модификат с работой! И все при таком уровне безработицы! Не будь модификатов, мы бы давно осваивали космос! Если бы не они - у нас была бы возможность жить лучше! Они забирают у нас рабочие места, они «жрут» деньги из бюджета! - молодой человек загибал пальцы.

- Ни один нормальный человек у нас в стране не пойдет работать за 60 евро! Вы идете по чистой улице почему? Потому, что ее с утра подмели модификаты.

- Они забирают наши рабочие места! Они убивают наших детей! Они...

- Молодой человек, успокойтесь. Вы находитесь не на митинге. Дело об убийстве может быть простой провокацией. Для таких, как вы. Помните, как быстро его закрыли, какой противоречивой была информация?

Экран внезапно погас. По ту сторону решетки стояла Толстуха. Она провела пальцем по сенсорной панели и отключила телевизор вовсе. А потом рявкнула:

- Быстро спать!

- Пошли, порисуем, - тихо сказала Фанни на ухо Элив. Элив подняла уши и завиляла хвостиком.

- Пошли, - шепнула она в радостном предвкушении.

Они юркнули за шкаф в игровой комнате.

- Смотри. Кружоооок. А потом - па-лоч-ки... - сосредоточенно шептала Фанни.

- Дай попробую.... Кружоооочек... А потом - па-лоч-ки! Я могу еще облачко нарисовать, - Элив закусила губу от старания. Ее рыжий пушистый хвост ударял в такт каждому движению руки.

- Не похоже. Какая-то краказября, - фыркнула Фанни. - Дай ручку. Я нарисую...Что бы такое нарисовать?

Фанни опять чесала свои висячие уши. Они снова болели. Если бы была Ханя, она бы закапала в них лекарство и засунула ватку. А потом они бы были почти здоровыми. Но Хани не было. И без Хани было очень плохо.

- А вот .... - начала Фанни, и тут на разрисованные обои упала большая тень. Элив обернулась и увидела Толстуху. Она стояла прямо над ними. Элив испугалась так, что непроизвольно заскулила, поджав хвост и прижав уши. Фанни просто широко-широко раскрыла глаза и выронила ручку. За Толстухой стояла Мася. Она показывала лапкой на испуганных маленьких художников. Мася дернула Толстуху за юбку, сделала лапки лодочкой и жалобно проскулила:

- Фета.... Фета...

- Молодец, Мася, - погладила ее Толстуха. - А я - то думала, чего ты меня тащишь сюда. А тут оказывается...

- Фета... - настойчиво требовала Мася.

- Возьми, - Толстуха достала из кармана цветной фантик.

Мася схватила его и показала застывшим Фанни и Элив.

- Фета... Мя фета... - а потом развернула и быстро съела.

Элив почему-то подумала, что нужно было бы ее пососать и снова положить в фантик. А потом, когда плохо, можно пососать еще. Так конфетку можно есть много дней...

- Ах вы, мерзавки! - Толстуха схватила Элив и Фанни за волосы и вытащила из убежища.

Фанни успела укусить ее за руку.

- Ах ты, мразь, нечеловеческая, - Толстуха схватила Фанни за больное ухо и ребенок пронзительно закричал. Толстуха упивалась, дергая бедное ухо во все стороны.

Элив хотела вмешаться, но знала, что тогда достанется еще и ей. Ее тоже больно накажут. Ее и так накажут, но если вмешается, то накажут сильнее. Фанни тем временем яростно вырывалась, а Толстуха впивалась ногтями ей в лицо. Девочка царапалась и пыталась укусить, тогда Толстуха стала бить Фанни ногами. Ребенок уже не вырывался, а просто хрипел. Когда Толстуха закончила Фанни просто лежала на ковре, свернувшись клубочком, прижимая руки к животу. Толстуха толкнула ребенка ногой. Фанни не шелохнулась. Глаза ее были почему-то открыты. Толстуха нагнулась и стала зачем-то трогать ее шею. А потом спешно отдернула руку.

- А с тобой, выродок, я еще поговорю. Будешь сидеть в подвале не два часа, а четыре. И никакого телевизора. Ты меня слышишь!

Толстуха схватила Элив за руку и поволокла в подвал. Напоследок Элив увидела, как изо рта Фанни на ковер вытекает кровь... Она вспомнила, как когда-то порезала руку, и как они с Фанни, по очереди, зализывали рану. Кровь была соленая и невкусная, но рана зажила быстро.

- Сиди, скотина, тут. И не думай о ящике. Я его убрала. Думаешь, я не знаю, как вы ловко придумали на него залазить, - дверь закрылась и Элив оказалась в кромешной темноте. Вокруг послышались шорохи, и ребенок со всех сил забарабанил в дверь. Шорохи приближались, и Элив уже почувствовала пушистые прикосновения к своим ногам. Она заплакала и еще сильнее стала биться об дверь. Крысы уже царапали ей ноги. Главное - не упасть. Так говорила Фанни. Если упадешь, они тебя съедят. Выгрызут глаза, как у одного мальчика. Или съедят палец, как у кого-то из новеньких. Главное - двигаться. И Элив пошла по ступенькам вниз, в надежде найти еще один ящик. Она шла по грязному полу, в темноте. Она видела лишь смутные очертания предметов. Вокруг стояли какие-то коробки. Но коробки были картонные и громко шуршали, поэтому трогать их было страшно. Она долго брела в темноте, периодически наступая на что-то живое и пушистое. Живое выворачивалось и визжало. И тут, в затхлости помещения, она почувствовала свежий ветерок. Когда-то их выводили на прогулку, а теперь почти не выводят, но Элив помнит этот запах. Она подошла к стене и увидела какую-то деревяшку. Она схватила ее двумя руками и потянула на себя. Деревяшка упала, больно ударив по ноге... Элив прыгала и плакала. А потом, всхлипывая, посмотрела на стену. В стене была дырка. Небольшая, пролезть было можно. И оттуда дул ветерок. Можно было подождать, когда откроют дверь, а потом вести себя хорошо. Тогда снова разрешать смотреть телевизор. А может, телевизор ей не разрешат смотреть никогда-никогда. Крысы уже кусали ее голые ноги, и Элив решила, что дырка в стене станет ее спасением от их острых зубов.