«Но, моя честь …»
«Ваша честь, проклятье. Не было никакого позора в принятии подарка, когда он был нужен, только удар по вашей упрямой гордости. А что такое честь, кроме доброго имени? Вы сделали все, что было в ваших силах, чтобы увидеть, как ваши имена волочатся по грязи, черт бы вас побрал».
Сидни дрожала, его рука - единственное, что удерживало ее на ногах. Тем не менее, она должна была заставить его понять. «Но семья рассчитывала на меня! Что еще я могу сделать, когда все они зависят от меня?»
«Вы могли, черт, позволить мне позаботиться о вас!» - крикнул он для просвещения слуг, игроков, которые толпились в дверях, наблюдая, дворецкого, который стоял, держа дверь, и трех экипажей, проходящих мимо.
С алым лицом, Сидни стряхнула его руку. «Спасибо, мой лорд. Теперь мы можем быть уверены, что мое разрушение завершено».
Она ослабила тесемки кошелька и опрокинула его, монеты пролились у его ног и покатились по мраморному фойе, фунтовые банкноты развевались на ветру от все еще открытой двери. Один лакей продолжал притворяться невидимым; другой поспешно пополз вдоль пола, чтобы собрать купюры и монеты.
«А что касается выигрыша, мой лорд, я не хочу ничего ни от вас, ни от этого грязного места. Я не заработала это, я не буду зарабатывать это, и я не взяла бы это от них - или от вас - даже если бы голодала. Если бы мою сестру заставили искупаться в грязи», крикнула она, пробежав через открытую дверь мимо дворецкого с открытым ртом. «Если бы дедушка должен был вступить в армию снова. Если бы Уолли пришлось бороться с медведями. Если бы Вилли должен был…» - ее голос угас, когда ее поглотила темная дождливая ночь.
«Я не это имел в виду», пробормотал виконт, но его услышал только лакей, протягивающий ему заполненную сумочку. Лорд Мейн рассеянно вручил ему монету, затем он посмотрел на толпу, собравшуюся в коридоре, и повторил, чтобы они все могли услышать: «Я не это имел в виду». Епископ кивнул и прижал палец к носу. Остальные посмотрели и подмигнули.
«Дьявол! Очень хорошо, позвольте мне выразиться так: сегодня вечером ничего плохого не произошло. Любой, кто считает иначе, должен быть готов встретиться со мной. Также любой, кто может почувствовать необходимость упоминания имени дамы, если вы его знаете, должен быть готов почувствовать холодную сталь. Мечи, пистолеты, кулаки, это не имеет значения. А теперь спокойной ночи, господа».
* * * *
Форрест звал ее, и Сидни пошла быстрее. Он догнал ее до того, как она добралась до угла Парк-лейн и не остановилась, чтобы поспорить. Он подхватил ее и бросил ее и шелковую сумочку в свою коляску. Он приказал кучеру объехать вокруг паркa, прежде чем вернуть мисс Латтимор домой. Затем он сел напротив нее, скрестив руки на груди.
Сидни стянула с себя плащ. Она была мокрой, замерзшей и дрожащей, теперь, когда гнев не согревал ее кровь. Наверняка она не получит никакого тепла или утешения от лорда Мейна, сидящего там, словно мраморная скульптура, красивого и холодного. Уличные фонари показали, что мускулы его челюсти пульсировали - так сильно они были сжаты.
«Я не возьму это», тихо сказала Сидни, пододвигая сумочку к нему. «Это заставило бы меня чувствовать себя испачканной».
Он кивнул.
Она продолжила: «И я верну долг, потому что не хочу быть обязанной вам».
Он снова кивнул. «Я так и предполагал. Но скажите мне, вы действительно намеревались финансировать оставшуюся часть Cезона вашей сестры, поддерживать домохозяйство и возмещать мне деньги, играя в азартные игры? Даже вы не могли бы быть так глупы, чтобы думать об этом. Разве вы не знаете, что дом всегда выигрывает? Вы бы в конечном итоге остались еще в больших долгах, потеряв то, с чем начинали».
Сидни собрала оставшееся достоинство - оно было более смятым, чем ее мокрый плащ - и вытащила из кармана небольшую тетрадь. «Я никогда не была дурочкой, как вы считаете, мой лорд. Я ходила туда не играть, а наблюдать. Я хотела знать, как работает такое предприятие. Понимаете? Я приняла к сведению персонал, и комнаты, и столы. Я подумала, что если все станет отчаянно плохо, мы сможем превратить первый этаж нашего дома в игровой зал, конечно, только для приглашенных гостей».
Губа виконта дернулась. «Конечно».
«Не надо относиться ко мне свысока, лорд Мейн. Я была убеждена, что туда был приглашен только самый высший свет. Я признаю, что была неправа, но подход здравый. Как вы сказали, дом всегда побеждает. Я могла видеть, что леди Амберкрофт зарабатывает целое состояние, и, возможно, я тоже могла бы. Она обеспечивает себя, и ее все еще везде принимают».