– Петр Григорьевич, у вас завтра в десять совещание. Шведы уже приехали. А в двенадцать обед с представителем австрийской фармацевтической компании. Помните, тот, что мы отложили из-за вашей поездки?
– Хорошо. Только мы за два часа можем не успеть разделаться со шведами, – ответил Ерожин и наморщил лоб. Он силился припомнить вопросы, которые предстояло решить со шведскими партнерами, и боялся соглашаться на следующую встречу.
– Петр Григорьевич, у австрийцев в пятнадцать ноль-ноль самолет. Перенести встречу с ними на более позднее время я не смог.
– Хорошо, Рудик. Постараемся уложиться. Но в четыре у меня совещание в аксеновской фирме. На завтра больше встреч не назначай, – попросил Ерожин.
Озимые давно закончились, но мысли о гольф-клубе продолжали вертеться в голове. Тело убитой Фатимы быстро вывезли, и семейство Аксенова в тот день ничего не узнало. Но Петр Ерожин понимал, что от разговора не уйти. Многое для непосвященных в это запутанное дело казалось неправдоподобным. Сыщику предстояло объяснить, что Фатима со своими сообщниками, наркологом Гариком и его сестрой – парикмахершей, накачали Веру наркотиками, перекрасили ее в черный цвет и усадили на ташкентский рейс. Сама же Фатима под видом Веры вернулась в Нахабино. Ее и застрелил Ерожин на площадке гольф-клуба. Но самое трудное, что предстояло подполковнику, – это открыть Аксеновым правду: Фатима – их родная дочь, подмененная в родильном доме на Надю. Настоящие родители Нади – Вахид и Райхон.
Разговор состоялся после того, как Веру вернули из Ташкента. Узбекский замминистра поверил Ерожину не сразу. Пришлось сличать отпечатки пальцев Фатимы, снятые с бутылки в ее ферганской квартире, с отпечатками Веры. Естественно, они не сошлись. Но главным и бесспорным доказательством в деле Фатимы оставался пистолет Макарова. Насыров еще раз поздравил Ерожина, и старшую дочку Аксенова отвез к самолету лично. Вера прилетела бледная. Узнав, что муж ранен и ему сделали операцию, совсем сникла. Марфа Ильинична пыталась кормить внучку бульонами и кулебяками, но та от еды отказалась и потребовала, чтобы ее немедленно доставили к мужу в больницу.
На второй день после возвращения Веры Аксеновы собрались в своей квартире на Фрунзенской набережной.
Ерожин, вспоминая, как он мучился перед этой встречей, чуть не влетел в притормозивший грузовик. Выругав свое шоферское поведение, Петр Григорьевич поехал осторожнее. После Одинцова скорость пришлось сбавить до шестидесяти. Машины инспекции стали попадаться чаще. Они прятались за поворотами и дорожными строениями. Движение при подъезде к столице, как и предполагал Ерожин, стало интенсивным. Петр Григорьевич пристроился за зеленым джипом и больше не обгонял. В районе Переделкино позвонили из Минска. Фуры с оборудованием на территорию предприятия пришли, и директор завода благодарил за это «директора» фонда Петра Григорьевича Ерожина. В Бресте разобраться с затерянным грузом оказалось не так просто. Ерожин понимал, что таможня хочет «на лапу». Но давать взятку Петр Григорьевич не собирался. Он быстро разузнал, что бумаги таможни оформляет липовая фирма, созданная самой таможней для вымогательств. Прижав местное начальство и продемонстрировав свое удостоверение подполковника милиции, Петр Григорьевич через полчаса получил все данные о своих грузовиках. Через два часа машины вышли в Минск. И вот теперь ему звонили, что они на месте. Этой поездкой Ерожин сэкономил для фонда изрядную сумму. Если бы оборудование еще задержалось, пришлось бы платить заводу неустойку. Вины отправителя там не было. Шведы груз выслали точно в срок. Вина ложилась на посредника, а фонд им и являлся.
Наконец и Кольцевая автострада. На ней разрешено жать сотню. Ерожин одно деление прибавил. «За превышение в десять километров не остановят, стыдно», – считал подполковник, ставя себя на место дорожной инспекции, и постоянно этим соображением пользовался. Но радоваться было рано. Перед Киевским шоссе на Кольцевой транспорт сбился в затор. Машины не стояли и не ехали, то в одном ряду происходило некоторое продвижение, то в другом. Ерожин попытался выбрать ряд, но выбирать было не из чего. Водитель, продвинувшись на двадцать метров вперед, вставал, и его обгоняли из другого ряда. Ерожин решил не суетиться. На трассе он выиграл минут сорок, а теперь их потеряет… Петр взял телефон и позвонил домой.