В свете этих откровенных признаний (число их можно без труда умножить) становится совершенно очевидной бесплодность попыток католических историков реабилитировать судей Жанны, представив их людьми, которых ввели в заблуждение организаторы процесса. В действительности же ни о каком «заблуждении» не может быть и речи. В Руане не было обманутых. Были церковники, которые выполняли - в большинстве своем сознательно и добровольно-политический заказ своих хозяев.
Глава 4. Суд церкви
Англичане избрали для расправы с Жанной д’Арк форму инквизиционного процесса не только потому, что могли использовать приговор церковного суда в качестве средства воздействия на общественное мнение. Немалое значение имело здесь и то обстоятельство, что благодаря упрощенному характеру самого инквизиционного судопроизводства эту расправу можно было осуществить сравнительно легко, сохранив при этом видимость полнейшей «законности».
В самом деле, инквизиционное судопроизводство не знало таких элементарных (выработанных еще юристами Древнего Рима) процессуальных норм, как прения сторон, гласность свидетельских показаний, право обвиняемого на защиту путем вызова в суд названных им свидетелей и т. д. В основе деятельности инквизиционных трибуналов лежал принцип презумпции виновности, согласно которому подсудимый считался в глазах судей заведомо виновным до тех пор, пока ему не удавалось доказать обратное. Другими словами, не обвинение должно было доказать вину подсудимого, а он сам свою невиновность. В полном соответствии с этим принципом средневековые юристы разработали учение о подозрении как достаточном основании для действий церковного трибунала. Человека можно было привлечь к суду, не имея никаких доказательств его вины, кроме подозрения в ереси, источником которого мог быть любой оговор, анонимный донос или мнение самого инквизитора. Инквизиционное судопроизводство было не чем иным, как узаконенным произволом.
Всю силу этого произвола пришлось испытать на себе Жанне. Ее привлекли к суду на основании голословного подозрения. Она не имела адвоката. От нее скрыли имена свидетелей и их показания. И, наконец, идя на первый допрос, она не знала ни того, в чем ее будут обвинять, ни того, каким материалом располагают судьи.
А они располагали очень немногим, хотя Кошон приложил максимум усилий для того, чтобы собрать компрометирующий Жанну материал. С этой целью еще до начала процесса следственная комиссия побывала на родине девушки и допросила нескольких жителей Домреми. 9 января на первом заседании трибунала Кошон информировал асессоров о результатах начальной фазы предварительного следствия. На основе собранных сведений были составлены некие «статьи и мемуары», которыми руководствовался следователь трибунала Жан де Лафонтен, допрашивая вызванных в Руан свидетелей. Их показания записывали секретари Маншон и Буагильом. 19 февраля Кошон огласил асессорам, среди которых были все члены университетской делегации, тексты свидетельских показаний и другие материалы предварительного следствия. После длительного обсуждения было решено, что имеющиеся в наличии сведения о речах и поступках обвиняемой вполне достаточны для вызова ее в суд. Так излагает ход предварительного следствия официальный протокол процесса.
Но вот что любопытно:
1) Не сохранилось ни одного документа предварительного следствия - ни протоколов работы следственной комиссии на родине Жанны, ни составленных на их основе «статей и мемуаров», ни записей свидетельских показаний. . Их долго и безуспешно разыскивали в 1450-х годах члены комиссии по реабилитации Жанны и, не найдя, заявили, что Кошон вообще не проводил предварительного расследования.
2) Те члены руанского трибунала, которые давали перед реабилитационной комиссией показания по этому поводу, единодушно утверждали, что им ничего неизвестно о предварительном расследовании. Секретарь Маншон заявил: «Как видно по протоколу процесса, судьи утверждали, что они произвели расследование. Но я не могу припомнить, чтобы мне зачитывали или показывали его материалы. Я твердо знаю, что, если бы расследование было произведено, то я бы внес его в протокол» (Q, II, 136). Маншону вторил его коллега Буагильом: «Было ли произведено предварительное следствие по делу Жанны? Не думаю. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно». То же почти дословно говорил и асессор Тома де Курсель: «Было ли произведено предварительное расследование на родине Жанны или в Руане? Не знаю. Материалов его я не видел» (Q, III, 57).