Но почти все оргии начинались с предварительных истязаний ребенка. Сперва устраивалось нечто вроде удушения: несчастных подводили к омерзительной конструкции. Жиль хотел «заглушить их крики», дабы они не были услышаны. «Порой он подвешивал их собственноручно, порой заставлял других подвешивать их за шею на веревках в покоях своих, на жердь или на крюк». С растянутой шеей им оставалось только хрипеть.
В этот момент можно было начать комедию. Жиль приказывал снять ребенка с крюков и опустить его вниз, затем ласкал и нежил его, уверяя, что не хотел ни «причинить ему зла», ни «поранить», что, напротив, он хотел с ним «развлечься». И если в конечном счете он все же заставлял ребенка замолчать, то потом овладевал жертвой, но надолго этим не удовлетворялся.
Получив жестокое удовольствие от жертвы, он убивал ее сам или руками своих слуг. Нередко Жиль переживал наивысшее наслаждение в момент смерти ребенка. Иногда он надрезал — или приказывал надрезать — вену на шее: когда начинала струиться кровь, Жиль испытывал оргазм. Иной раз ему хотелось, чтобы в решающий момент жертва изнемогала в ожидании смерти. Или же он приказывал обезглавить ее: тогда оргия продолжалась «до тех пор, пока тело еще оставалось теплым». Иногда, после того как ребенку отрубали голову, он садился на живот жертвы и наслаждался, глядя на то, как она умирает, он садился наискось, дабы лучше видеть последние содрогания.
Время от времени Рэ менял способы убийства. Вот что он сам говорит об этом: или Жиль, или его сообщники использовали «разные виды и способы пыток; иногда они отделяли голову от тела ножами, резаками и кинжалами, а иногда нещадно били детей по голове палками или другими тупыми предметами». Он уточняет, что к этим пыткам добавлялась казнь через повешение. На допросе слуга Пуату перечисляет способы убийства следующим образом: «Иногда отрубали или отрезали голову; иногда резали им горло или отрубали конечности, а иногда переламывали шею палками». Еще он говорит, что был «приготовленный для казни меч, который называют бракмаром[18]» (с. 238).
Но наш путь к вершинам зла еще не окончен.
Вот что нам известно от слуги Анрие. Жиль в его присутствии хвалился тем, что получает «от убийства… детей, от наблюдения за тем, как им отрубают головы и члены, как они слабеют, изнемогают и как льется их кровь, больше удовольствия, чем от плотской близости с ними» (с. 250). Так он провозгласил, задолго до маркиза де Сада, жизненный принцип погрязших во зле либертенов.
Известные нам сведения о поиске «самых красивых голов», сбивают с толку. Мы узнаем об этом от самого монстра: когда в конце дети уже лежали мертвыми, он обнимал их, «а у кого были самые красивые головы и члены, тех он отдавал на всеобщее обозрение, а затем приказывал безжалостно вскрыть тела их и наслаждался, глядя на их внутренние органы» (с. 207). Анрие, который, в отличие от второго слуги, помнит самые мелкие подробности, не обходит вниманием и такие безумства.
Он утверждает, что Жиль «наслаждался», глядя на отрезанные головы, показывал их ему, свидетелю, и Этьену Коррийо…, «вопрошая их, какая из указанных голов является красивейшей — отрубленная в тот самый момент или накануне, или та, что отрублена была позавчера, и ои нередко целовал голову, что доставляло ему еще большее удовольствие и наслаждение» (с. 250). В глазах Жиля человеческий род был всего лишь составной частью смутного вселенского сладострастия; все человечество было в его суверенном распоряжении, оно использовалось лишь для того, чтобы получить еще более изуверское удовольствие, а Жиль с каждым днем все больше погружался в эти зверства.
Нет на свете более патетической сексуальной исповеди, ведь в своем стремлении вселять ужас она доходит до предела.
От таких слов нельзя не содрогнуться.
В показаниях Жиля мы читаем: «И очень часто, когда дети умирали, он садился им на живот и наслаждался, наблюдая за тем, как это происходит, и смеялся над этим вместе с помянутыми Коррийо и Анрие…» (с. 207).
Наконец, чтобы возбудить свои чувства до предела, сир де Рэ напивался в доску и как сноп падал навзничь. Слуги убирали комнату, смывали кровь и пока хозяин спал сжигали труп в камине. Большие поленья и вязанки хвороста помогали быстро сжечь тело дотла. Они старательно уничтожали все предметы одежды, один за другим, опасаясь, по их словам, дурных запахов.