Старший лейтенант Рощин встретил полковника настороженно и вместе с тем обрадованно. Было в его лице, в его движениях, — торопливых и нервных, что-то, напоминавшее Дымову его самого в молодости. Видимо, старшего лейтенанта томила незавершенность начатого дела. Достаточно было полковнику назвать себя, как Рощин скороговоркой произнес:
— Да-да, я знаю. Майор говорил о вас, — и он ткнул рукой бумаги, лежавшие на столе.
— Вот! Пишу, пишу, а толку чуть…
— Вы Маяковского читали? — спросил неожиданно Дымов, и Рощин даже покраснел от удивления. — Стихи любите?
— Маяковского? — пробормотал старший лейтенант. — Стихи? Да, конечно…
— В нашем деле, как и в поэзии, дорогой товарищ Рощин, приходится просеивать много фактов, событий, впечатлений, предположений, и все для того, чтобы выловить крупицу истины. Помните, у Маяковского: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». — Улыбка осветила лицо полковника. — Так что не волнуйтесь зря.
— Я понимаю, — тихо ответил Рощин, удивляясь, как полковник, занятый большой и отнюдь не поэтической работой, помнит на память строчки из Маяковского. Но еще больше удивили и обрадовали Рощина слова о «нашей работе». Так майор Ширшов с ним никогда не говорил. Рощин быстро стал складывать в папку разложенные бумаги, а Дымов, затягиваясь папиросой и наблюдая, спросил, не спешит ли куда старший лейтенант. Получив отрицательный ответ, он попросил:
— В таком случае уделите мне несколько минут.
— Пожалуйста, товарищ полковник.
— Вы арестовали вора, укравшего аппарат из фотоателье?
— Да.
— И что же?
— Ничего! — развел руками Рощин.
— То есть как это — «ничего»? — удивился Дымов. — Сознался?
— Сознался.
— В краже «лейки»?
— Да.
— А в остальном?
— Нет. Категорически отрицает!
— Значит, лжет?
Рощин надолго задумался, потом пристально посмотрел в глаза полковника и нерешительно ответил:
— Н-не знаю… У меня нет ощущения, что он лжет.
Сергей Сергеевич минутку помолчал, будто обдумывая последующие вопросы, затем опять спросил:
— Собаку на место преступления приводили?
— Так точно, — сразу подтянулся Рощин. — Только безрезультатно.
— Почему?
— К тому времени в фотографии было столько натоптано, что собака уже не могла взять след. Ведь людей сбежалось — уйма. Кроме того, в переполохе, с испугу уронили и разбили бутыль с реактивом и облили весь пол.
— Плохо! — коротко резюмировал Дымов. — Ну что ж, давайте сюда арестованного. Хочу поглядеть на него.
Через несколько минут милиционер ввел в комнату невысокого парня лет двадцати, в узком сером пиджаке и широких, расклешенных брюках. Держался парень спокойно и даже как будто бравировал своим спокойствием и независимым видом, однако чувствовалось, что он перепуган и взволнован. На его худом остроносом лице блуждала неестественная улыбка, левой рукой, на которой виднелась татуировка, он непрерывно приглаживал светло-рыжие волосы, рассыпавшиеся во все стороны.
Дымов с любопытством посмотрел на него, предложил сесть и спросил — не то Рощина, не то арестованного:
— Уголовник?
Рощин кивнул, а парень обиженно пожал плечами.
— Судился?
— Да, — коротко ответил Рощин.
— Гражданин начальник, — хриплым басом заговорил парень, — я вам расскажу свою жизнь, а то эти, — он протянул руку в сторону Рощина, — разве они что понимают и сочувствуют?
— Насчет вашей жизни поговорим в другой раз, — сказал Дымов. — А сейчас ответьте мне на несколько вопросов.
— Да разве я отказываюсь?
— Хорошо. Откуда и когда вы приехали в Мореходный?
— Три дня назад. С Курского вокзала. Из Москвы.
— Зачем?
— Курортный сезон, гражданин начальник. Хотел поправить свое здоровье у моря.
— Постоянное место жительства есть?
— Пока еще нет. Я ведь недавно…
Рощин при этих словах арестованного вытянул вверх ладонь и растопырил пять пальцев, что означало срок заключения, который отбыл этот «курортник».
— Так. И сразу за старое дело?
— Да я ж случайно…
— Случайно украл?
— Ага! — ответил парень, не уловив иронии в вопросе Дымова. — Так получилось.
— Расскажите, как же это получилось?
— Очень просто. Иду я, значит, по улице, магазины да столовки — на запоре, не проснулись еще. А тут, гляжу, дверь в фотографию открыта. Отчего же не зайти, раз дверь открыта? Просунул я голову, вижу: на столе, у самого входа — «лейка». А я, гражданин начальник, давно, знаете, интересуюсь фотографией. Люблю эту работу — раз, и готово! — Парень выразительно щелкнул пальцами и осклабился.