Вулф пропустил мой выпад мимо ушей и решительно зашагал к раковине. Я спустился этажом ниже к себе в комнату за плащом. Внизу я забежал на минутку к Фрицу, предупредить, чтобы к ужину меня не ждали.
Глава 5
На большее не приходилось и рассчитывать. Разыскав в телефонном справочнике Бронкса домашний адрес Рейчел Эйбрамс, подтвердив его правильность после телефонных переговоров с какой-то женщиной и успев проскочить в метро до часа "пик", я мысленно поздравил себя с удачным и быстрым почином. Не прошло и шестидесяти минут с тех пор, как Вулф велел разыскать родственников и друзей мисс Эйбрамс, а я уже вошел в старый многоквартирный дом на Сто семьдесят восьмой улице, в квартале от Гранд Конкур.
И тут же выяснил, что чересчур поторопился. Женщина, открывшая мне дверь в квартире 4Е, не прятала глаза и спросила как не бывало:
- Это вы звонили? Что-нибудь случилось с моей Рейчел?
- Вы - мать Рейчел? - спросил я.
Она с улыбкой кивнула.
- Уже довольно давно. Во всяком случае, это никем не оспаривалось. Что случилось?
К такому повороту я не подготовился. Я считал само собой разумеющимся, что какой-нибудь полицейский или журналист поставит мать в известность о случившемся до моего прихода, так что был готов к слезам и причитаниям, но отнюдь не к тому, что мне выпадет участь сообщить матери страшную весть. Правильнее, конечно, было бы сказать все как есть, но та величавая гордость, с которой несчастная мать произнесла имя "моя Рейчел", расстроила мои планы и нарушила душевное равновесие. Не мог я и просто извиниться и слинять, сказав, что ошибся номером, поскольку выполнял поручение, завалив которое только потому, что мне вожжа под хвост попала, я расписался бы в профессиональной непригодности. В итоге я из кожи вон вылез, чтобы пошире улыбнуться, но, должен признать, язык у меня словно присох к гортани.
Она продолжала спокойно и дружелюбно смотреть на меня выразительными темными глазами.
- Наверное, надо бы впустить вас внутрь, - сказала она, - только скажите сначала, что вы хотите.
- Навряд ли я отниму у вас много времени, - выдавил я. - По телефону я сказал вам, что меня зовут Арчи Гудвин. Я собираю материал для статьи о практикующих стенографистках. Ваша дочь обсуждает с вами свою работу?
Она слегка нахмурилась.
- Вы могли бы спросить её сами. Разве вы не можете?
- Могу, конечно, если у вас имеется причина не говорить.
- С какой стати у меня была бы такая причина?
- Не знаю. Но вот, допустим, если бы она взялась печатать рассказ или статью по заказу какого-то мужчины, рассказала она бы вам о нем - о его внешности или манерах? Или о чем говорится в рассказе или статье?
- Разве это не противоречило бы каким-то правилам? - продолжала хмуриться она.
- Нет, конечно. Да дело и не в правилах, мне хотелось оживить материал, показать отношение к её ремеслу родственников, друзей...
- Так статья будет посвящена Рейчел?
- Да. - Здесь я не солгал. Ни на йоту.
- И её имя будет напечатано?
- Да.
- Моя дочь никогда не обсуждает свою работу ни со мной, ни с отцом, ни с сестрами за исключением, разве что, финансовой стороны. Да и то лишь потому, что часть своего заработка она отдает мне - не для меня, а на семейные нужды, - одна из её сестер учится в колледже. Но она никогда не рассказывает ни о заказчиках, ни о самой работе. Если её имя попадет в печать, люди должны знать правду.
- Вы совершенно правы, миссис Эйбрамс. Вы знаете...
- Вы упомянули родственников и друзей. Отец Рейчел придет домой без двадцати семь. Сестра её, Дебора, здесь, сидит над домашним заданием, ей всего шестнадцать... мала для вас, верно? Другой сестры, Нэнси, сегодня не будет, она у подруги, но вернется завтра, в половине пятого. Теперь друзья... Один молодой человек, Уильям Баттерфилд, хочет жениться на Рейчел, но он...
Она умолкла, и в глазах её блеснул огонек.
- Прошу извинить, но это уже слишком личное. Быть может, дать вам его адрес?
- Будьте любезны.
Она продиктовала мне номер дома на Семьдесят шестой улице.
- ...Еще она дружит с Гулдой Гринберг, которая живет под нами, на втором этаже, квартира 2С. Потом - Синтия Фри... Но это не настоящее её имя. Вы её, конечно, знаете.
- Нет, боюсь, не имею чести.
- Она выступает на сцене.
- Ах да, конечно же. Синтия Фри.
- Да. Она училась с Рейчел в средней школе, но потом её бросила. Не стану говорить о ней дурного. Моя Рейчел такая верная, лучшего друга и не придумаешь. Вот я уже старею, и кто со мной останется? Мой муж, конечно, и Дебора с Нэнси, и друзья - но главное, я знаю: до самого моего конца со мной будет Рейчел. Об этом вы должны написать. Я вам ещё расскажу о ней, мистер Гудвин, только вы войдите и сядьте... Ой, телефон звонит... Простите, я сейчас.
Она повернулась и устремилась в комнату. Я не шелохнулся. Через несколько секунд до меня донесся её голос:
- Алло... Да, миссис Эйбрамс у телефона... Да... Да, Рейчел - моя дочь... Что вы сказали?..
Я не сомневался, что делать дальше. Вопрос был только в том, оставить ли дверь распахнутой или прикрыть её. Последнее казалось более разумным. Я тихонечко, стараясь не стучать, притворил дверь и пошел по ступенькам.
Выйдя на улицу, я посмотрел на часы - стрелки показывали пять двадцать четыре. Я подошел к перекрестку, оглянулся, заметил в конце квартала аптеку, поспешил к ней, отыскал телефонную кабинку и набрал номер. Трубку снял Фриц и соединил меня с оранжереей.
Когда Вулф подошел, я сказал ему:
- Мне удалось поговорить с матерью Рейчел. Она сказала, что её дочь никогда не рассказывает дома о своей работе. Мы беседовали в настоящем времени, потому что она ещё пребывала в неведении о случившемся. Ей хочется увидеть имя Рейчел в газетах, и она его увидит благодаря этому мерзавцу, с которым я разминулся на три минуты. Я ей ничего не сказал, так как только бы потерял на этом время. Завтра, когда она осознает, что выяснение подробностей о работе её дочери может помочь найти мне убийцу, она, возможно, что-нибудь припомнит, хотя вряд ли. Имена нескольких друзей я узнал, но живут они в разных местах. Скажите ребятам позвонить мне по этому номеру. - Я продиктовал номер телефона.
- Мистер Кремер настаивает на встрече с тобой, - сказал Вулф. - Я рассказал ему все, и он послал за книжечкой, но желает видеть тебя лично. Судя по голосу, он разозлился. Пожалуй, тебе стоит заехать к нему. Все же мы действуем сообща.
- Угу. И давно? Ладно, ладно, поеду. Не усердствуйте.
Я подождал в кабинке, чтобы никто не занял её. По мере поступления звонков я препоручил Уильяма Баттерфилда Солу, Гулду Гринберг - Фреду и Синтию Фри - Орри, добавив, что желательно разузнать имена других друзей и знакомых мисс Эйбрамс, и пусть занимаются ими сами. Покончив с наставлениями, я прогулялся пешком до метро.
В уголке на Западной Двадцатой улице я испытал на собственной шкуре, насколько разозлился Кремер. Я давно уже сбился со счету, пытаясь определить, сколько раз меня вызывали в это учреждение за последние годы. Когда у нас с Вулфом есть что-то (или Кремер думает, что есть), на что Кремер хотел бы наложить лапу, меня тут же препровождают в его кабинет. Если дело пустяковое, мною занимается сержант Пэрли Стеббинс или кто-то из их шайки. Если же требуется задать мне нахлобучку, меня бросают на растерзание лейтенанту Роуклиффу. Когда мне придется выбирать между раем и адом, я не стану ломать голову, а просто спрошу: "А где Роуклифф?" Одно время мы с ним были квиты - он надоел мне ничуть не меньше, чем я ему, пока в один прекрасный день меня не осенило: надо начать заикаться! Дело в том, что когда Роуклифф горячится и выходит из себя, он начинает заикаться. Вот я и замыслил - сперва раздразнить его, а потом разок заикнуться и посмотреть, что получится. Результат превзошел все ожидания. Роуклифф так взбесился, что стал мычать и запинаться на каждом слове, после чего я с полным основанием подал жалобу, что он меня передразнивает. С тех пор козыри заимел я, и Роуклифф это знает.