Прочна ли шёлковая нить?..
Настя родилась ещё в Ленинграде. Росла башибузуком — своевольной, самостоятельной, отнюдь не пай-девочкой. Мальчишеские выходки, мальчишеский образ жизни. Впрочем, родители её не ломали, позволяя самостоятельность. Да и неудивительно — в СССР дети вообще не сидели на поводке мобильного телефона. Рано обнаружились музыкальные и хореографические способности. Уже в десять лет Настя занимала призовые места на региональных конкурсах (я не в курсе, почему семья уехала из Ленинграда в провинцию). И уже с четырнадцати зарабатывала своими талантами деньги. То есть барышня выросла отнюдь не инфантильной. Казалось, будущее светло и предсказуемо. Но случилось несчастье: девушка попала в автокатастрофу. Перелом позвоночника. Год без движения в постели. Злополучная авария аукнулась ещё и амнезией. Настя не помнила, кто она, никого не узнавала. Пока однажды брат не принёс ей в палату стакан черники. И тут что-то в мозгу пробудилось. Настя начала приходить в себя. Однако за это время кое-что изменилось. Друзья и любимый отвернулись, попросту списали Настю со счетов и вычеркнули её из своего бытия. Так Настя с самой молодости узнала подлинный вкус жизни. Но она была борцом. Она многое передумала, переоценила и — не сдавалась. И всё-таки встала на ноги. И вновь вышла на сцену, утверждая для себя — Жизнь!
Я не знаю, когда и как она встретилась с Ним. Но для неё эта любовь была, что называется, «снос башни». Вплоть до того, что, когда он уехал в Москву, она поехала за ним, в неизвестность. Жить надо было, и она стала строить карьеру уже в Москве, с нуля. Родила от Него сына, хотя он и не признал ребёнка и ничем не помогал. Он вообще уже приобрёл к тому времени некоторую известность в шоу-бизнесе и светской тусовке, влившись в неё так беззаботно, словно рождён был для этого. А она... А ей приходилось, что называется, пахать. К шумной известности ей пробиться так и не удалось, хотя у неё был свой круг поклонников. Но Настя к славе и не очень стремилась, она даже отказалась заниматься продажей своих песен, сама обрекая себя на второ- и даже третьеразрядное существование в шоу-бизнесе. И действительно, её сценическое имя вам ничего не скажет. Но её это и не расстраивало. Почему так? Потому что она творила не для публики. Она сама как-то сказала: «Я пою не для всех, а для одного. Я хочу донести любовь до одного. А когда это случится, тогда и буду думать, как жить дальше».
Годы шли, сын рос, а любовь до одного донести не удавалось, хотя он и знал о ней. Однажды они столкнулись в клубе. Она выступала, мотылёк-тусовочник просто залетел на огонёк. Едва ли он не узнал её, но отвернулся и больше даже взгляда на сцену не бросил до самого ухода. Настя разрыдалась в гримёрке, но воля была непреклонна: для него, для одного, она добьётся!
Годы шли, не неся ничего нового для неё. Вот уже и сын — не малыш, и ей самой под сороковник. Я не знаю, что она думает сейчас, она и вообще никогда не была щедра на излияния о личном. Но шёлковая нить, которой она привязала себя к Нему, похоже, так и не порвана. Мне трудно сказать, жалеет ли она о чём-либо, о жизни на шёлковой нити, жизни, посвящённой Ему и выброшенной Им на помойку. Но с годами цель становится всё менее реализуемой. Отдаёт ли она себе в этом отчёт? Или шёлковая нить по-прежнему определяет для неё всё?
Любая швея скажет: шёлковые нити очень непрочны и легко рвутся.
Оказывается, не всегда...
10.05.2019