- Где один, там и два, - заметила Шнуркова строго, и снова раздался звук, похожий на удар по капусте.
Костя решил, что лезть в разборку незнакомых людей со своими спичками бестактно. Он побрёл дальше.
Улица с каждым шагом становилась всё темней и неуютнее. За мрачными заборами высились нежилые дома. На их калитках белели зловещие бумажки «Продаётся». «Тут легче дачу купить, чем раздобыть спичку. Скорей бы Колдобины вернулись! Загорают где-то себе, а я, как дурак, неизвестно что тут стерегу, - злился Костя. – Гиблое местечко! Вот куда теперь податься? Где спички брать? Надо в деревне идти по домам. Интересно, отпускают ли тут на ночь собак? Впрочем, собак и днём не видно… И можно ли узнать в потёмках дом профессора Безносова?»
Костя вернулся к колдобинской даче и через дыру в заборе проник на тропинку, что шла вдоль обрыва. Он огляделся: ни луны, ни огней. Темно, как в подвале! Земля будто специально к ночи покрылась буграми и ямами - Костя то и дело спотыкался.
«Не хватало ещё здесь шею свернуть!» - подумал он и потому не стал разыскивать профессорскую избу, а постучался в окно первой попавшейся.
Окошко выглядело приветливо: ставни не закрыты, желтеет за занавеской симпатичная слабосильная лампочка, из телевизора несутся позывные КВН.
На Костин стук к окну приблизилась старушечья фигура. Тощей рукой она сделала знак войти со двора.
Как ни удивительно, у старухи и калитка во двор была открыта, и собаки не водилось. «Всё правильно! - решил Костя. – Местных бабок и без собак боятся, как огня. Ведьмы! Кажется, именно эту профессор назвал сильной личностью?»
Сильная личность выглядела убого.
- Извините, пожалуйста, - вежливо забормотал Костя. – Дело в том, что у меня кончились спички, и я…
Старуха пошире распахнула дверь:
- Проходите, проходите…
Костя знал, что разучиться плавать невозможно. Но он тонул!
Снова и снова он медленно шёл ко дну. Липкие водоросли не давали шевелить ногами, на руках повисли кошёлки, бросить которые почему-то нельзя.
«Помогите!» - кричал Костя.
Он кричал душой, потому что неподвижные связки и язык, толстый и неживой, как огурец, не могли издать ни звука. Кругом была вода - непрозрачная, тусклая. Вот проплыла перед носом большая жаба, небрежно сдвигая и раздвигая длинные ноги. Рядом текла по подводному стеблю улитка. Узкие рыбки, похожие на ножички, блеснули и исчезли.
Над головой тоже вода. Так много, так много мутной воды… Она давит на макушку, вбивает в глубину, в черноту, в ил!
«Помо…»
«Фу! Вечно гадость какая-то приснится! Тону уже вторую ночь. Ещё бы: в каждом углу торчит Айвазовский!»
Костя вылез из гостевой кровати (бельё для неё полагалось розовое, как обои) и отправился на кухню. Там он съел крайне невкусный завтрак, который состоял из колбасы, хлеба и чая. Хлеб на вольном воздухе Копытина Лога затвердел, как кирпич. Ярлык чайного пакетика вместо того, чтобы висеть снаружи, ловко юркнул в чашку. Костя долго вылавливал его ложечкой, вилкой и пальцем, но ничего не вышло. Зато с первым же глотком ярлык влез Косте в рот. Выплюнув его, Костя решил: хватит ерунды, пора заняться творчеством. День выдался подходящий, серенький. Главное, не думать про спички и камин…
Кстати, как там камин? Костя совершенно не помнил, что случилось с ним вчера, после того, как старуха из ближней деревенской избы дала ему спички и угостила чаем с мятой.
Кроме мяты, эта ведьма в чай наверняка и бузины подмешала! Ведь во сне, перед тем, как попасть в мутную воду с жабами, Костя ел какие-то странные пироги. Затем он пел на американском английском, а старуха играла на баяне. Да, приплёлся ещё тот старик с сизым носом, что позавчера заглядывал в заборную дыру вместе с профессором. Старик танцевал вприсядку, и при этом пылал камин. Или не пылал?
Костя нарочно сходил в английскую гостиную и заглянул в камин. Поленья немного обуглились, но не прогорели. Значит, огонь всё-таки был. А старик? А баян? А пироги?
Стоп! Хватит задавать себе дурацкие вопросы!
Костя вернулся в розовую комнату. Он сел за ноутбук и перечитал первые фразы нового романа. Они удались на славу: «Вечерело. В высоких сапогах Баррекра хлюпала зловонная жижа».
Костя задумался. Хорошо бы теперь от жижи перейти к поединку оборотней… Но в эту минуту на крыльце постучали. Громко постучали, настойчиво.
Открывать Костя не собирался. Вчерашнего танцора он решил не пускать и на приглашения профессора Безносова не откликаться. Пора взяться за ум!
Прежде чем сделать вид, что его нет дома, Костя всё-таки высунул голову в форточку. Надо же знать, кто из местных ненормальных ломится?
На крыльце стояла соседка Шнуркова - блондинка, загорелая, как папуас. Она барабанила в дверь кулаком.
Костя спустился открыть.
- Здравствуйте; меня зовут Ирина Шнуркова, мы тут рядышком живём, - сказала соседка и по-хозяйски пересекла прихожую. – Кирюшка предупредил, что вы здесь жить будете, что вы писатель; я сама много читаю. Ваше что-нибудь я тоже почитать могу. Вы пишете женские романы? Нет? Но я и ваше попробую; я не работаю, надо же чем-то заняться. На даче так скучно; мне нужна ваша помощь.
Всё это Ирина выпалила, не глядя на Костю. Похоже, лёгкие у неё были могучие: на одном вдохе и одной ноте она могла выговорить очень длинную фразу. Вот только голос её дрожал - совсем как вчера у калитки. Интересно, какого рода помощь ей нужна? Бить неверного Шнуркова? Но с этим она прекрасно справилась бы и сама. Крепкая, смуглая, в белых шортах, белой майке и кроссовках, она выглядела очень спортивно. И лицо было у неё энергичное, и кулаки увесистые.
- У меня пропал брат, - вдруг сообщила она совсем упавшим голосом.
- Как пропал? – не понял Костя.
- Второй день его нет; я думала, может, он к вам зашёл? И вы загуляли, нет? Он тоже молодой человек, ему здесь скучно; мог притащиться к вам, напиться до соплей и свалиться, ничего не помня. Нет?
Костя пожал плечами. Вчерашний вечер он помнил плохо. Кто-то вполне мог напиться и до соплей. Однако здесь, на даче Колдобиных, утром никто не валялся. Дом пуст - Костя проверял.
- Боюсь, я совсем не знал вашего брата, - виновато признался Костя.
Ирина ему не поверила:
- Быть такого не может; все его знают, как облупленного. Вот его фотография. Видели его, нет?
Круглое коричневое лицо со снимка очень походило на энергичное лицо самой Ирины, тоже коричневое. Но главное, Костя в самом деле узнал парня-крепыша, что крутил педали на террасе Шнурковых. Кирилл ещё с ним поздоровался…
- Артур? – припомнил Костя имя мускулистого соседа в плавках.
- Точно! – обрадовалась Ирина. – Мой брат Артур Зайцев. Он к вам заходил, нет?
- Нет.
- Тогда где же он? Чего молчите? Признавайтесь!
- Ясновидящий я, что ли? – удивился Костя такому натиску. – Я вашего брата видел издали и только один раз. Было это позавчера, и выглядел он весёлым и бодрым. Вы лучше поспрашивайте старожилов!
- Я обошла всех. Никто ничего не знает.
- Может, он в город уехал?
- Не уехал: машина на месте, мобильник на тумбочке.
- Он мог уехать на автобусе, – предположил Костя.
- Не мог; он никогда не сядет в общественный транспорт. Да я про автобус уже спрашивала и здесь, и в Конопееве. Народу у нас мало - кто в автобус садится, примечают. Никуда Артур не уезжал! Как вы думаете, что могло с ним случиться?
Она с надеждой уставилась на Костю. Тот сразу вспомнил байки профессора про исчезнувших грибников, про любителей шашлыков, не вернувшихся из чащи. Лес, по которому они с Безносовым вчера бродили, сразу представился зловещим, полным угроз. Однако пугать женщину, даже такую крепкую, как Ирина Шнуркова, было нехорошо.
Костя изобразил на лице спокойствие и сказал:
- Думаю, Артур найдётся. Мало ли что…
- Что именно?
- Скажем, есть здесь поблизости привлекательные девушки?
- Откуда? – фыркнула Ирина. – Да Артуру девушки и ни к чему! Он боди-билдингом увлекается.