- Бабуля, это ваш сосед, дачник, - прокричал он в дверь. – Вы не будете так добры дать мне спичек, потому что я…
Остальными словами он поперхнулся, потому что сильная рука втащила его
в баню. Густой влажный жар, пахучий, непрозрачный, окутал его, а тихий голос оглушил.
- Где же ты так долго пропадал? – шептала Инесса, расстёгивая пуговки на его рубашке с ловкостью спасателя МЧС. – Где бродил? Чего ко мне не спешил?
Глупые это были слова, бессмысленные, как теньканье синицы, но от них закружилась голова. А ещё от сладкого травяного духа! Что это за травы тут варили? Дурман, одолень, могучку, успокой, собачью мяту?
Запахи плавали в тяжёлом синем пару. Он был таким густым, что Костя не разобрал, догола ли разделась Инесса, или белел-таки на ней какой-то лифчик. Как разобрать, если сначала он упал в душную пустоту, а потом в горячее, влажное, сладкое до боли!
Пот лил с него ручьями. Инесса то хохотала, то ойкала. Была она тяжёлая, сильная, скользкая, огненная. Вокруг неё клубился пар, в волосах пробегали рыжие искры, на шее болтался кулон. Скоро Костя понял, что больше он не существует, что он лишь маленький человечек, который копошится в глубине её бездонного зрачка. Он вглядывался в этот зрачок, как в туннель, но не было там света. И пусть! Костя знал, что в темноте он не один, что с Инессой они сплелись и сцепились навек, и только смерть их разъединит.
- А веничком? – взвизгивала Инесса, умудряясь и целовать, и стискивать с невероятной для женщины силой, и хлестаться очень больно каким-то колючим, липким веником, от которого пахло тошнотворным блаженством.
Стало трудно дышать. Костя понял, что ещё минута, и он сам займётся с треском, как полено в печи. Да, именно как полено! А потом лопнет, разлетится на отдельные молекулы, рассеется в холодной ночи, будто его не было никогда.
- Я не хочу умирать, - прошептал он еле слышно. – Жарко, жарко…
- Да, хороша банька, - согласилась Инесса и чуть не удушила его горячими мокрыми руками. – Хороша, но теперь окунуться пора. Побежали!
Она прыгнула в сторону, мелькнула гладкой розовой спиной. К её лопатке прилип рыжий листик.
Костя вскочил. Он только что умирал, но когда потянуло из двери холодом, он понял, что силён, как никогда.
Дверь распахнулась со стуком. После банного жара стылая сырая ночь казалась желанной и лакомой. Костя бросился за Инессой. В последний миг со странной отчётливостью нарисовалось на пороге её крепкое, мокрое, будто лакированное тело, косицы слипшихся волос, и тут же темнота всё это поглотила. Остался только голос.
- Сюда! – звал голос из ночи. – Сюда, охолонь!
Костя сделал с порога несколько слепых шагов и побежал на треск и шелест травы - туда, где была Инесса.
- Сюда, сюда! – звала она.
Холод был небывало сладок. Костя знал, что вокруг него ещё клубится горячее банное облако, но бежать с каждой минутой становилось всё легче и веселей.
- Инесса! Я иду! Я тебя люблю! – завопил он дурным оглушительным голосом.
Инесса аукнула совсем рядом. Раздался плеск. Костя сделал ещё шаг и тоже ухнул в прохладную воду. Он вынырнул и хотел оглядеться, но кто-то схватил его за ноги и потащил ко дну. «Чёрт, дежавю! – успел подумать он. – Этого не может быть! В огороде у Каймаковых нет никакой воды. Где я? Где Инесса?»
Изо всех сил он рванулся вверх, а когда вынырнул, увидел невозможное: кудрявые берега Копытина озера, освещённые громадной неполной луной, на которой просматривались моря и кратеры.
Вода пахла болотом. Она была неспокойна – неподалёку от Кости пузырился и кипел какой-то бурун. Костя поплыл от него прочь, но всё-таки через плечо позвал:
- Инесса!
Инесса хотела ответить, но только громко хлебнула воды. Костя оглянулся. За ним мелкими девчачьими сажёнками плыла знакомая местная купальщица. Сейчас Костя не мог наверное сказать, есть ли у неё хвост, но видел, что вдоль её лба белела полоска медицинского пластыря.
А Инесса тонула. Она била руками и пускала пузыри посреди озера. Спасти её Костя не мог – озёрная тварь неумолимо приближалась к нему. Она тихо и сладострастно хихикала.
Костя отчаянно плыл к берегу, но тот, словно пришитый, качался над чёрными волнами и не приближался ни на йоту. Преследовательница уже поравнялась с Костей. Она даже толкнула его твёрдым чешуйчатым боком. Делать было нечего – Костя развернулся и изо всех сил стукнул её кулаком в глаз.
Пловчиха охнула, Костя поплыл дальше. Берег вдруг сдвинулся, стал ближе. Скоро Костя выскочил на илистое мелководье. Он знал: удирать надо, не мешкая.
Так он и сделал. Лес вокруг был настолько тёмным, что казался знакомым. Спустя полчаса деревья расступились, и Костя увидел шоссе. Он двинулся по асфальту вперёд.
Только через несколько минут он остановился. Он будто проснулся. Морок кончился, а реальность была ужасна: Инесса, конечно же, утонула в Копытином озере! А он не смог ей помочь! Спасателей на водах в этом диком месте нет, так что звать было некого, но всё же…
Каким образом они с Инессой оказались в озере?
Костя готов был поклясться, что от порога бани до проклятой воды он сделал не более десяти шагов. Отлично представлял он и место вокруг избы Каймаковых – налево начинался дачный посёлок, направо шла деревенская улица. Никаких водоёмов поблизости не было. Откуда озеро? Не могло же оно присниться?
Костя пощупал свои волосы – мокрые. Ещё хуже было открытие, что шагает он по шоссе совершенно голый. Пришлось отойти к обочине и нарвать из травы веник, чтоб прикрыться. Хорошо, что час был поздний, и ни одной машины не встретилось.
В будке дачного охранника тоже было пусто и мертво. Костя начал беспокоиться, сможет ли он проникнуть домой - ведь брюки с ключом в кармане остались в бане. Как быть? Идти к старухе Каймаковой с букетом вместо штанов? Рискованно.
Костя вспомнил, что во дворе на верёвке у него сушится тряпка, которой он мыл пол. Парео предпочтительнее веника! Костя снял тряпку, обмотал её вокруг бедёр, но тут заметил, что дверь дачи Колдобиных приоткрыта.
Он осторожно протиснулся в сени, взял садовые вилы и крадучись обошёл все комнаты. Они были пусты. Если кто-то тут и побывал, то успел убраться до Костиного прихода. «Ой, как надоела чертовщина, – устало ругнулся Костя. – Закроюсь и буду спать трое суток!»
Он поднялся в розовую комнату, сел на кровать. Рядом с кроватью, на стуле, аккуратно висели его джинсы и футболка, забытые в бане. Всё это хорошо пахло чистотой и утюгом. Рядом в первой позиции застыли белые Костины кроссовки, идеально вымытые. Костя не придумал ничего лучшего, как показать им язык.
Глава 7
Зелёный огонь пылал среди красного. Видеть это было невыносимо.
Костя дергал щекой и слезящимся глазом, пока не проснулся. Тут он обнаружил, что солнечный луч невероятной мощи бьёт в щёлку меж штор. Луч прочерчивал диагональ в полутьме, кишащей пылинками, достигал Костиной подушки и Костиного лица и жёг, как сквозь линзу.
«Тоже мне олигархи! - подумал Костя о Колдобиных. - Жалюзи не могли поставить».
Спать больше не хотелось. Костя размашисто вскочил с кровати и застонал: всё тело, оказывается, ныло и болело. Он подошёл к зеркалу и увидел, что сплошь покрыт синяками, укусами и длинными царапинами. Снова комары? Непохоже!
С запозданием включилась память, и Костя наконец понял, кто его так изукрасил. Это Инесса Каймакова выполнила вчера уговор - дала по полной программе. А потом она погибла в Копытином озере… Тут же возник перед глазами бледный труп Артура, вспомнилась и тачка. Неужели всё это было на самом деле?
Если было, то это конец. А если только приснилось?
Костя решил спокойным шагом пройтись по деревне и посмотреть, волнуется ли народ. Раз Инесса исчезла, то должен волноваться.
Натянув отутюженные вещи, Костя вышел на крыльцо и зажмурился: солнце пекло, как сумасшедшее. И деревья вокруг, и лужайки сияли безобразно яркой зеленью. У крыльца молодо лоснился шиповник, вчера ещё совершенно жухлый. Он покрылся жарко-розовыми цветами, на которых висели басистые пчёлы. В траве желтели одуванчики.