Кто самые надежные? На кого Сельямаа может положиться? Галина Шипова — староста одной группы.
Вяйно Уусталу, комсомолец, уравновешенный парень, — староста второй группы.
Эльмар Ваттер, он недавно принят кандидатом в члены партии, его можно сделать старостой третьей группы.
В этот вечер парторг Сельямаа не мог и предполагать, что уже на следующий день к нему явится один из старост и скажет:
— Я уже бывал в колхозе, охотно поехал бы и теперь, но дома такая обстановка — не могу.
— Верю, товарищ Ваттер, верю. Ну что ж. Придется тогда послать вашего помощника, хотя он будет доказывать, что не может из-за дома, это наперед известно. Другого выхода нет. Старый Каск может заменить либо вас, либо Лейзика.
Ваттер сидел на стуле, мрачно уставясь в пол, и только кивал толовой. У него даже не спросили, почему он не может ехать, а Ваттер рассказал бы парторгу, чем он так озабочен.
Откуда это страшное ощущение, будто голова стиснута железным обручем? И это теперь, когда все тяжелое давно позади. Хилья всегда была робкой. Собственно, из-за ее робости они и познакомились. Это было давно. До войны. На берегу Штромки. Подрались пьяные. Откуда-то взялся полицейский. Ударил резиновой дубинкой. Больше смеху, чем драки. Но какая-то тоненькая девушка, белая как мел, дрожащими руками вцепилась в загорелую руку Ваттера. Так и началось их знакомство. Хилья хрупкая, ее надо было оберегать, поддерживать. Но настал день, когда Эльмар не смог быть ей поддержкой. Эда только еще училась ходить в ту пору. Эльмару — он рыл траншеи и вернулся домой поздно — пришлось самому пихать в заплечный мешок белье и провизию — Хилья, оцепенев, сидела на краю кровати.
Но Сельямаа ни о чем не спросил, а Ваттеру не хотелось самому начинать разговор об этом. Тысячи людей пережили худшее, а сейчас здоровы и не ощущают невидимого кольца, сжимающего виски.
Слабая нервная конституция. Чего только не испытала Хилья, когда немцы, захватив Таллин, отвели ее в гестапо и угрожали повесить Эльмара?!
Водили туда и других. Сестру Сельямаа расстреляли, а у одного из его близких родственников после тюрьмы туберкулез позвоночника.
Хилья рассказывала, что неделя под следствием была страшная — она уже не надеялась увидеть мужа или маленькую Эду, которая осталась у родственников — людей грубых и бесцеремонных. Да и сам Ваттер не знал, выйдет ли он из этого ада живым. Заключенным не говорили, зачем их выводят из камеры, зачем вталкивают в машину и куда везут. Сколько раз возили их по окольным лесным дорогам, и Ваттер думал: если подведут к яме — бежать; все-таки какая-то сотая доля процента надежды на жизнь.
Но бессонницей сейчас страдала Хилья, а не он.
В общих чертах Сельямаа все это знал.
Как-то раз Ваттер, вернувшись утром с фабрики, не подумав, сказал: «Опять война!» И, только увидев смертельно бледное лицо жены, сообразил, как он не осторожен. Начал успокаивать ее, что война далеко, в Корее. Но Хилья долгое время ходила подавленная, словно не могла отделаться от мучившего ее кошмара.
Затем у нее произошла неприятность в конторе — потерялись профсоюзные марки. Едва ли кто-нибудь украл их. Вероятно, Хилья просто забыла где-нибудь. Стоило ли так волноваться из-за пустяка. Могло быть и хуже.
Ваттер вздохнул. У него было крепкое здоровье. Он с радостью взял бы на себя груз, который жизнь взвалила на плечи хрупкой женщины.
Сельямаа доверял Ваттеру. Он спросил про домашние дела не для того, чтобы, достав в позу судьи, решить, может или не может Ваттер ехать. Он знал: если Ваттер говорит, что не может, значит, не может. И если он спросил, то только потому, что Ваттеру могла понадобиться его помощь или совет.
Ваттер рассказал. Сельямаа внимательно выслушал.
— К врачу не обращался? — неожиданно перешел он на «ты».
— Хотят положить в больницу. Врач считает ее состояние опасным и... Она ведь и физически очень ослабла. Но парень еще мал, начнет тосковать.
После исповеди Ваттеру стало легче... Вставая, он смущенно засопел и сказал:
— Но я бы хотел, чтобы все осталось между нами... Пойдут разговоры и...
— Понятно. Все останется между нами.
На следующий день Ваттер отвез свою исхудавшую жену в больницу... Ничего, ничего. Все будет хорошо. Просто Хилья нуждается в хорошем лечении. Эльмар с Эдой и Индреком будут каждый день навещать ее. Все будет хорошо. Жизнь скоро снова войдет в свою колею.
Из больницы Ваттер сразу же отправился на работу. Шел дождь. Город из трамвайного окна был виден, как сквозь слезы. Ведь все хорошо? Да, все хорошо, но вот этот больничный халат... Этот халат был и на тех, кто...