— Но распродавать Тихий океан все-таки нельзя, не правда ли?
— Конечно, можно! Продавайте сколько угодно, если только найдете покупателей. Разумеется, если бы продажей занялось государство, это было бы нарушением международного права. Но совершенно независимая организация, стоящая вне государства, ни с каким государством не связанная, может хоть вверх дном перевернуть Тихий океан — не существует закона, который бы запретил ей это. За что вы ее будете привлекать? За пиратские действия? Не получится… А сфера деятельности нашей ассоциации «Марс» и подавно находится в космосе, за сто миллионов километров отсюда. Я уж не говорю о том, что это сверхмеждународная компания, которую возглавляют политические и финансовые киты из всех стран мира, а также самые ведущие специалисты в области политики и финансов. Эта организация поистине универсальная… В конечном счете стимулом для ее деятельности является, вероятно, лютая алчность, стремление урвать кусок пожирнее в соответствии с вложенными капиталами. Именно на этом стимуле и строится ее могущество, поскольку она взялась за дело, с которым не в состоянии справиться никакое государство. Но есть у нее и свои слабости. Иногда ощущается недостаток капиталов. Мешают разные предрассудки, пристрастия. И так сложились обстоятельства, что ассоциации пришлось заняться мелкой распродажей. Не помню, кто это сказал: «В стремленье зло творить творю добро». Не Мефистофель? Одним словом, ведущая роль на Марсе принадлежит ассоциации, она там является своего рода временным правительством, а потому вы, сэнсэй, и вы, сударыня, можете спокойно довериться ей, как если бы вы поднялись на борт океанского лайнера. Вы же культурные люди, так оставьте это бессмысленное упрямство, все эти разговоры насчет детской игры…
Втиснув между складками по сторонам носа заученную улыбочку, он вытер ладонью пот с подбородка. Его сложенные колечком губы самоуверенно выпятились, словно у рыбы. Он ждал, как мы отреагируем.
Первой отреагировала жена.
— Ох, у меня там все пригорит! — всполошилась она и стремглав выскочила из комнаты.
«Все пригорит» противопоставлено масштабам ассоциации «Марс». Сколь великолепен этот контраст, не правда ли? Вот чьей руке надлежало бы зажимать отверстие шарика с ядовитыми испарениями! Этот неожиданный талант моей жены поразил меня, я был просто в восхищении.
Гость мой, от которого она столь ловко увернулась, некоторое время хранил на физиономии выражение нерешительности. Я подумал, что лучше всего не обращать внимания на его растерянность и выйти вслед за женой. На всякий случай я сделал вид, будто она позвала меня.
Разумеется, жена ждала меня в конце коридора. Она стояла у окна, в ее выпрямленной спине ощущалась напряженность…
12
— Ну что, обошлось?
— Да, знаешь ли, он меня совсем убил. Хоть он и псих, но все у него идет по первому классу. Начинает нести явный вздор, который ни в какие ворота не лезет, а потом из этого вздора возникает четкое и ясное построение, словно картина в рамке. Взять, например, эту ассоциацию «Марс» — ведь если не держаться настороже, можно принять его всерьез, не так ли? Как ни странно, у меня такое впечатление, что он из интеллигентов.
— Сумасшедший — это сумасшедший.
— А я думаю все-таки, что было бы натяжкой полагать, будто он все берет с потолка — все свои рассуждения о праве собственности, о сохранных акваториях… Посмотри, как логично все, связанное с «Марсом».
— Ну, будет, будет, ты уже начинаешь его выгораживать. Ты случайно не заразился от него?
— Гм… Не могу, понимаешь ли, отказать ему в определенной силе убеждения.
— Ты мне лучше скажи, почему за ним не приезжают, раз обещали?
— Вот то-то и оно! Главное, вспыльчив он до болезненности. И вдобавок ножом владеет превосходно!.. Я тебе не успел рассказать, но жизнь моя несколько раз буквально висела на волоске. Впрочем, если говорить честно, не на таковского напал…
— Слушай! — словно решившись, взволнованно произнесла она. — А ведь я его узнала!
— Что такое?
— Когда я внесла чай, его профиль… и еще смех… Я думаю, что не ошибаюсь… Я с ним несколько раз встречалась на лестнице…