— Катя? — глубокий голос Айзека полон беспокойства, но я едва замечаю его.
Это так мучительно.
— Прости, — каркаю я, мой голос настолько хриплый и искаженный, что даже не похож на человеческий.
Я слышу звук тяжелых шагов, и неожиданно чувствую, что меня поднимают и нежно кладут на кровать. Я смотрю сквозь слезы и вижу, как глаза на прекрасном лице Айзека смотрит на меня неодобрительно. Его зеленые глаза медленно проходятся вниз к моим окровавленным рукам, и в них вспыхивает гнев.
— Айзек, — я издаю непонятный звук, качая головой.
Я не могу видеть его осуждение. Только не это. Пожалуйста. Прошу, не надо.
Он садится на кровать рядом со мной. Постель издает стон под его весом, когда он склоняется и убирает волосы с моего лица.
— Шшш, котенок, — тихо говорит он мне, пока я продолжаю плакать. — Мне нужно, чтобы ты успокоилась сейчас, чтобы я мог очистить тебя. Затем ты сможешь рассказать мне, что случилось.
Звук его глубокого голоса успокаивает, и я немного расслабляюсь, прижимая ладони к моим горячим, раскрасневшимся глазам, чтобы прекратить плакать. Я не хочу ничего чувствовать по отношению к своему прошлому. Айзек смотрит на меня мгновение, прежде чем покинуть меня на пару минут, чтобы что-то достать из шкафчика в ванной. Я слышу, как открывается дверь, и он что-то ищет, в то время как мое сердце болит. Это хуже, чем пульсирующая боль в руках. Он сходил за чем-то, чтобы почистить мне руки. Они чертовски горят, и я закипаю от боли, но он быстро очищает мои раны и забинтовывает. Мы не произносим ни звука.
Я боюсь сказать ему, не знаю, поймет ли он меня полностью. Но если кто и сможет понять, то это он.
— Итак, что случилось? — спрашивает он, когда заканчивает, кладя испачканные тряпки на тумбочку.
Когда я смотрю в его зеленые глаза, то неожиданно понимаю, что сделала. Я позволила своим эмоциям одолеть себя, и, действуя таким образом, могла рассердить его. Глядя на разбитые стены, я чувствую, что проявила неуважение к его дому. Стыдно. Я пытаюсь быстро подняться с кровати и падаю на колени у его ног, но он хватает меня за талию и останавливает, тянет обратно на постель.
— Пожалуйста, Хозяин, не расстраивайтесь из-за меня, — плачу я, дрожа.
Мое сердце разрывается. Я хочу спрятаться. Не хочу, чтобы он видел, что я натворила. Не хочу признаваться в таком.
— Шшш. Довольно, — тихо произносит Айзек, притягивая меня к себе, обнимая и нежно покачивая меня взад-вперед.
Окутанная его теплом, я чувствую себя в безопасности в его объятиях. Мне жаль, что я не могу остаться здесь навсегда.
— Я бы никогда не смог сердиться на тебя из-за твоей боли.
Он снова убирает волосы с моего лица и кладет руку на мою щеку, заставляя меня посмотреть на него. Его рука ощущается такой холодной на моей горячей коже.
— Тебе только нужно рассказать мне, чем это вызвано.
Айзек вглядывается в меня, взгляд его великолепных зеленых глаз мягкий и заботливый. В них нет никакого осуждения. Я благодарна, так как думала, он будет сердиться на меня.
Я слегка качаю головой, пытаясь проглотить комок в горле.
— Мне это больше не нужно, — говорю я, и мне даже больно произнести эти несколько слов.
— Я вижу, — говорит он с иронией в голосе, прежде чем обхватить мой подбородок большим и указательным пальцем. — Скажи мне, чем это вызвано.
Я делаю долгий и рваный вздох.
— Я не знаю, чем. Я просто знаю, что он мне больше не нужен, и не хочу больше никаких напоминаний.
Я тяжело сглатываю, закрывая глаза и не зная, как объяснить, и даже не желая больше ничего объяснять.
Видя мое опустошенное выражение лица, Айзек нежно приглаживает мои растрепавшиеся волосы на моем лице и придвигается ближе, целуя меня в щеку, в губы, а затем поцелуями стирает мои слезы своими полными губами.
— Мне нужно сказать тебе кое-что, и думаю, что тебе нужно узнать это именно сейчас.
Я вглядываюсь в его пронзительный взгляд, мое сердце отказывает биться. Он серьезен, и выражение его лица дает мне понять, что, на самом деле, ему не хочется говорить.
— Они мертвы, — сообщает Айзек.
Он произносит слова четко и в его речи чувствуется какая-то завершенность. Это констатация факта
— Остальные в картеле Карвера Дарио. Они все мертвы.
У меня от шока скручивает желудок, перехватывает дыхание. Я действительно правильно его поняла? Я не смогла бы. Но я смотрю в его глаза, и мою кожу покалывает от того, какую безжалостность я вижу в них.