Эштон покачал головой, проводя языком по своим белым зубам. От воспоминаний, как этот язык касался моего в машине, колени начали подкашиваться.
— Я буду там, если понадоблюсь, — он указал на двойные белые двери, ожидая моего ответа.
— Всё будет хорошо. Идите.
— Елена, садись рядом со мной. — Вероника повернулась к Малколму: — Ты нальёшь нам по бокалу «Шардоне»?
— Для вас, дамы, всё, что угодно. — Малколм тотчас направился за нашими напитками. Было нетрудно понять, где Эштон научился манерам. Это, должно быть, семейная черта.
Пока мужчина ухаживал за нами, я осознала, что Малколм не соответствует ни одной модели поведения, которые я представляла себе во время поездки сюда. С тех пор, как мы приехали, он был на редкость любезен со мной, но у меня возникло подозрение, что в глубине скрывался мужчина, с которым лучше не связываться. Он менял манеру поведения в зависимости от того, что хотел получить. Он защитит и отстоит то, что принадлежит ему, независимо от того, чего это будет стоять.
Не желая обидеть Веронику, я заняла место около неё.
— Сэмюель, мне нужно просмотреть с тобой некоторые счета. — Я оглянулась на голос Миллера, наблюдая, как он поворачивается к Малколму. — Пап, мы можем воспользоваться твоим кабинетом?
— Конечно, — бросил тот из-за плеча. — Дайте мне закончить с напитками для дам, и я присоединюсь к вам.
Извинившись, Сэмюель встал и пошёл за Миллером в другой коридор, как раз, когда вернулся Малколм и вручил нам наши бокалы.
— Спасибо, — сказала я и взяла бокал за ножку, счастливая, что у меня не трясутся руки. Я сказала Эштону, что в порядке, но это не значит, что нервы не напряжены до предела.
— Если вам понадобится что-то ещё, просто крикните.
Малколм повернулся и пошёл туда же, куда ушли его сын и свояк, оставляя меня наедине с Вероникой. Я сделала глоток вина, изо всех сил обдумывая, что сказать. К счастью, Вероника не была такой нерешительной.
— Итак, Елена, расскажи мне о себе.
— Я мало что могу рассказать о себе, — сделала ещё глоток. Сухой приятный вкус вина определённо привлекал меня. Я напомнила себе, что надо замедлиться. Будет не очень хорошо, если я опьянею.
— Я думаю, мы о многом можем поговорить.
Мои плечи ссутулились. Как много она знала?
— Предполагаю, вы говорили с Эштоном.
Она опустила руку на моё колено, мягко сжав, и тихо проговорила:
— Нет. Я говорила с братом. Он рассказал мне, что случилось во время игры, после которой ты осталась с Эштоном, но мне не нужно знать, чтобы увидеть тебя насквозь. Это легко заметить, если побывал на твоём месте.
Мой взгляд метнулся к ней, а глаза округлились.
— Мой муж словесно измывался надо мной на протяжении многих лет.
— Сэмюель? — мой голос слишком заскрипел, и я поняла, что мои брови взлетели вверх.
Она засмеялась.
— О, Боже, нет. Этот человек и мухи не обидит. Сэмюель — мой второй муж. Мой первый муж был мудаком, который не мог контролировать приступы гнева, но мне потребовалось время, чтобы понять это.
Я покачала головой, чувствуя, что должна встать на защиту своего мужа.
— Доминик не имеет в виду то, что говорит.
— Нет, имеет. — Я вздрогнула от её прямолинейности, но она проигнорировала это и продолжила: — Он имеет в виду каждое слово, потому что это помогает ему контролировать тебя. Каждый раз, когда он унижает тебя, ты всё больше и больше веришь в дерьмо, которое он говорит. Ты волнуешься, что недостаточно хороша, что он достоин лучшего, чем ты можешь дать. И бам! Ты его рабыня. Знакомо что-то из сказанного?
Она не стесняется ударить по живому.
— Немного. Но я не его рабыня.
— О, нет? Не лги мне. Ты же знаешь, что всё это неправильно. Что тебе мешает признать это?
Не было никакого смысла пытаться отмахнуться. Возможно, Вероника какое-то время была в моём положении, но было понятно, что она больше не та женщина. Я сомневалась, что она примет что-то, кроме правды.
— Он единственный, кто хочет меня.
— Ты видела, как мои племянники смотрят на тебя? Особенно один?
— Эштон застрял со мной только потому, что мой муж задолжал ему денег и не может заплатить.
— Возможно, так вы познакомились, но поверь, когда я говорю, что этот мальчик хочет большего.
— Нет, не хочет.
Взяв прядь волос, я начала накручивать её на палец. Слова Вероники забегали у меня в голове, путая мысли, но я знала правду. Эштон не хотел меня. Он почти ясно сказал об этом в машине. Я отвела взгляд, раздумывая, не сошла ли я с ума. Рассказать об этом совершенно незнакомому человеку было безумием, но она должна была понять.
— Эштон целовал меня сегодня, но только мгновенье. Потом отстранился. Извинился, и сказал, что не должен был этого делать.
Она застонала.
— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, что он сказал?
— Это именно то.
— Хмм… — она постучала указательным пальцем по подбородку. — Он сказал, что не должен был?
— Да.
— Он не хочет пугать тебя, — пробормотала она в бокал, её глаза были сосредоточены на чём-то вдалеке.
— Но он сказал, что не должен был...
— Совершенно верно, не должен не значит, что не хочет. Есть огромная разница, Елена. Я знаю своего племянника и на свете очень мало вещей, которые он делает не хотя.
Это была интересная теория, но меня она не убедила.
— Возможно.
— Елена, Эштон позвонил мне потому, что хочет, чтобы я попробовала помочь тебе. Он знает, через что я прошла, и организовал этот ужин, чтобы мы могли поговорить.
— Он сказал мне, что хочет, чтобы я что-то узнала сегодня вечером.
— Да. Он хочет, чтобы ты поняла, что тебе не нужно жить с дерьмом, что ты лучше, чем он, и заслуживаешь хорошего отношения.
— Вы действительно думаете, что я могу найти лучшего?
— Конечно, можешь. Я думала так же, когда была с Дэвидом, но он был неправ. Малколм помог мне это понять. Теперь расскажи мне о своём муже, и я смогу показать тебе почему всё, что он говорит, неправильно. Это помогло мне избавиться от влияния Дэвида.
Потребовался ещё один бокал вина и немало времени, в течение которого, как я заметила, ни один из членов семьи не вернулся в комнату, но я рассказала Веронике всё о Доминике, включая причину, по которой мне пришлось остаться с Эштоном. Моё горло горело, пока я пыталась сдержать эмоции, но слёзы всё равно вырвались из глаз. Всё это время Вероника держала меня за руку, предлагала платок, когда слёз становилось слишком много, и не торопила, выжидая, когда я продолжу. Этот разговор стал освобождением, если не сказать большего. С каждым признанием я начинала видеть то, как жила, с кем позволяла себе жить. Проливая свет на события своей жизни, я начинала понимать, что упускала до этого момента. Эштон и Вероника были правы. Я не заслуживаю жизни с Домиником. Я — хороший человек. А он — нет. И самое большое моё прозрение?
Я достойна большего.
Глава 9.
Эштон
Я вышел из комнаты, зная, что Елена не догадывается, чего ей ожидать. Миллер и папа проинформированы, и я уверен, что они найдут причину покинуть комнату, прихватив с собой Сэмюеля. Тётя Вероника не станет вести себя сдержанно, когда дело касается жестоких мужчин. После того, как она вышвырнула Дэвида из своей жизни и вновь обрела себя, она использовала своё время и энергию для помощи женщинам, оказавшимся в той же ситуации, что и она когда-то. Если кто-то и мог помочь Елене, то только тётя Вероника.
Я толкнул двойные двери и обнаружил маму у плиты, с деревянной ложкой в руке и очками на макушке.
— Привет, дорогой, — она улыбнулась, взглянув через плечо. — Что ты здесь делаешь?
Сняв пиджак, я бросил его на один из стульев.
— Помогу тебе, пока тётя Вероника говорит с Еленой. — Я поднял крышку со сковородки, а она шлёпнула меня по руке. — Какого чёрта?
— Не используй эти выражения при мне, — мама взмахнула ложкой, и я увернулся. — Не трогай. Я почти закончила. Иди, поболтай с братом и отцом.